Час кошки - [12]
Отныне я буду носить сережку только в левом ухе.
— Знаешь, я понял. Ты для меня — как одеяло для Лайнуса.
Лайнус… Персонаж американских мультиков. У него есть дружок — Снупи, у Снупи комплексы — он слишком любит мамочку. Лайнус вечно таскает с собой старое свалявшееся одеяло, иногда даже засовывает его в рот — без него просто заснуть не может.
Спун не просил прощения. Ход его мыслей был примерно таков: «Я понял, ты мне нужна. Какой же я молодец! Тебе здорово повезло, бэби!»
У меня не было никакого желания спорить с этим счастливым болваном. Поскольку все это соответствовало действительности.
Спун лежит подо мной. Мы беседуем. Сотни раз мы трахались, общаясь при помощи тел, но теперь общаемся с помощью слов — в первый раз в нашей жизни. Я говорю ему, как мне скверно, когда его нет дома. Так скверно, что я шалею от счастья, входя в туалет и натыкаясь на следы его испражнений. Как-то раз я даже вытряхнула мусорное ведро, чтобы выставить на столе батарею пустых бутылок из-под его любимого пива «Michelob».
— Спун, мне ужасно хочется съесть твой пенис, вылущить его, словно банан, — той серебряной ложкой, что ты носишь с собой… Спун… — Меня переполняет желание, как самку во время течки.
Спун заглядывает мне в лицо и прищелкивает языком.
— Черт! Очень хочется доставить тебе удовольствие, бэби. Ну, взгляни на свою кожу… Смотри, какая она послушная и упругая. Надавил пальцем — получится ямочка. Убрал палец — ямочки как не бывало.
Он не бьет меня, а целует, ибо знает, что это более действенно. Он так хорошо изучил меня, что умеет превратить боль от укуса в изысканное наслаждение.
— Знаешь, я просто таю. Как масло на тосте… Спун…
В детстве Спуну ужасно хотелось кошку. Но вся его семья терпеть не могла кошек, слушать его не желала. А он думал о кошках даже в школе, во время уроков. «Мамочка! Ведь кошки такие пушистые, такие мягкие, такие милые!» — уговаривал он. А мать отвечала: «Да ведь женщины — они что кошки, вот пройдет годиков пять, и ты заведешь себе девушку…» Однажды он поехал в гости к приятелю, и на обратном пути подобрал хромую бездомную кошку, которую хозяева выбросили на улицу. Вне себя от счастья, он привязал кошку к багажнику велосипеда и привез домой. У братьев и сестер тотчас же началась аллергия на кошачью шерсть, они безостановочно чихали и поносили Спуна на чем свет стоит. В итоге он притащил кошку к себе в кровать и стал украдкой прикармливать ее. У кошки из глаз постоянно сочилась какая-то гадость, они были мокрые, словно заплаканные, словом, кошка болела. В семье Спуна не было денег на кошку, так что он кормил ее тем, что не доедал сам. Всеми ненавидимая кошка была робкой, пугливой, и на мордочке у нее было написано одиночество. Но Спуна она любила, и Спун ее тоже любил. И вот однажды, проснувшись, Спун обнаружил под собой мертвую кошку. На простыне желтело пятно: кошку вырвало перед смертью. Спун возненавидел кошку, которая умерла, не издав ни звука, по своему желанию. Он положил ее в полиэтиленовый мешок и выбросил трупик в каком-то глухом закоулке Гарлема. При этом он вспомнил слова матери. Женщины — они что кошки. Это он усвоил с детства.
Тело мое истекает соком. Спун, раствори в нем побольше сахара! Если твой пенис — сосулька, то мой жар растопит ее, и она обратится в воду.
— Раздави меня, как ту кошку!
Если я умру, как та несчастная кошка, то навечно останусь жить в твоем сердце. Я буду мстить всю жизнь! Твоя мама была права, Спун! Женщины — они ведь что кошки…
Мне вдруг почудился запах устриц. Кожа Спуна сделалась как обжигающий деготь, и начала облеплять мое тело. В комнате абсолютная тьма. Ни единого проблеска света. Нет и музыки. Есть только запах. Нюх у меня стал, как у полицейской собаки. Я всегда учую запах этого человека — как бы далеко он ни находился.
Спун приподнялся на локтях и посмотрел на меня. Открыв глаза, он изучал меня, словно добычу. Скрипнул зубами. Хотя, по правде сказать, скрежетать зубами было впору мне.
— Я сейчас лопну от злости!
— Почему?
— Я в таком состоянии… с ума схожу, а тебе хоть бы хны! Ты всегда сверху!
— В каком таком состоянии?
— Я сейчас потеряю сознание и умру!
— Открой глаза!
Спун вцепился в мой подбородок, чтобы я не потеряла сознание. Ну прошу тебя, Спун… если я потеряю сознание, мне станет легче.
— Смотри на меня, до последней минуты! Смотри, как я лежу на тебе сверху!
Слезы полились у меня из глаз. Я прозрела истину. Боль и наслаждение — это одно и то же. Любовь к Спуну ранит мое сердце. Может быть, подождать, пока боль от раны сменится удовольствием? Может быть, я дождусь той минуты, когда смогу со смирением принять сладкую боль страдания?…
— Смотри на меня!
Я посмотрела. Не убежать. Я — в его зрачках. Все равно, что будет завтра. Имеет значение только то, что происходит сейчас, на простынях, на этой постели.
Скорее всего, он знает это. И даже если нам скажут, что настал Конец Света, мы свернемся клубочком в постели, как черви, и нагло скажем: «Who cares?»[6]
В темноте я не смогла найти пепельницу. А потому стала стряхивать пепел в бокал для шампанского, завалявшийся под кроватью. И тут вдруг подумала, что мы со Спуном еще ни разу не пили вместе шампанское. Нам казалось, что это нормально — осквернять пеплом сверкающие бокалы. Правда, на дорогое шампанское денег все равно не было. У таких-то лентяев…
Книга Тимура Бикбулатова «Opus marginum» содержит тексты, дефинируемые как «метафорический нарратив». «Все, что натекстовано в этой сумбурной брошюрке, писалось кусками, рывками, без помарок и обдумывания. На пресс-конференциях в правительстве и научных библиотеках, в алкогольных притонах и наркоклиниках, на художественных вернисажах и в ночных вагонах электричек. Это не сборник и не альбом, это стенограмма стенаний без шумоподавления и корректуры. Чтобы было, чтобы не забыть, не потерять…».
В жизни шестнадцатилетнего Лео Борлока не было ничего интересного, пока он не встретил в школьной столовой новенькую. Девчонка оказалась со странностями. Она называет себя Старгерл, носит причудливые наряды, играет на гавайской гитаре, смеется, когда никто не шутит, танцует без музыки и повсюду таскает в сумке ручную крысу. Лео оказался в безвыходной ситуации – эта необычная девчонка перевернет с ног на голову его ничем не примечательную жизнь и создаст кучу проблем. Конечно же, он не собирался с ней дружить.
Жизнь – это чудесное ожерелье, а каждая встреча – жемчужина на ней. Мы встречаемся и влюбляемся, мы расстаемся и воссоединяемся, мы разделяем друг с другом радости и горести, наши сердца разбиваются… Красная записная книжка – верная спутница 96-летней Дорис с 1928 года, с тех пор, как отец подарил ей ее на десятилетие. Эта книжка – ее сокровищница, она хранит память обо всех удивительных встречах в ее жизни. Здесь – ее единственное богатство, ее воспоминания. Но нет ли в ней чего-то такого, что может обогатить и других?..
У Иззи О`Нилл нет родителей, дорогой одежды, денег на колледж… Зато есть любимая бабушка, двое лучших друзей и непревзойденное чувство юмора. Что еще нужно для счастья? Стать сценаристом! Отправляя свою работу на конкурс молодых писателей, Иззи даже не догадывается, что в скором времени одноклассники превратят ее жизнь в плохое шоу из-за откровенных фотографий, которые сначала разлетятся по школе, а потом и по всей стране. Иззи не сдается: юмор выручает и здесь. Но с каждым днем ситуация усугубляется.
В пустыне ветер своим дыханием создает барханы и дюны из песка, которые за год продвигаются на несколько метров. Остановить их может только дождь. Там, где его влага орошает поверхность, начинает пробиваться на свет растительность, замедляя губительное продвижение песка. Человека по жизни ведет судьба, вера и Любовь, толкая его, то сильно, то бережно, в спину, в плечи, в лицо… Остановить этот извилистый путь под силу только времени… Все события в истории повторяются, и у каждой цивилизации есть свой круг жизни, у которого есть свое начало и свой конец.
С тех пор, как автор стихов вышел на демонстрацию против вторжения советских войск в Чехословакию, противопоставив свою совесть титанической громаде тоталитарной системы, утверждая ценности, большие, чем собственная жизнь, ее поэзия приобрела особый статус. Каждая строка поэта обеспечена «золотым запасом» неповторимой судьбы. В своей новой книге, объединившей лучшее из написанного в период с 1956 по 2010-й гг., Наталья Горбаневская, лауреат «Русской Премии» по итогам 2010 года, демонстрирует блестящие образцы русской духовной лирики, ориентированной на два течения времени – земное, повседневное, и большое – небесное, движущееся по вечным законам правды и любви и переходящее в Вечность.
Тэру Миямото (род. в 1947 г.) — один из самых «многотиражных» японских писателей, его книги экранизируют и переводят на иностранные языки.«Узорчатая парча» (1982) — произведение, на первый взгляд, элитарное, пронизанное японской художественной традицией. Но возвышенный слог пикантно приправлен элементами художественного эссе, философской притчей, мистикой и даже почти детективным сюжетом.Японское заглавие «Узорчатая парча» («Кинсю») можно перевести по-разному, в том числе и как «изысканная поэзия и проза».
Ёсиюки Дзюнноскэ (1924–1994) — известный писатель так называемой «третьей волны» в японской литературе, получивший в 1955 г. премию Акутагава за первый же свой роман. Повесть «До заката» (1978), одна из поздних книг писателя, как и другие его работы, описывает частную жизнь, отрешённую от чего-либо социального, эротизм и чувственность, отрешённые от чувства. Сюжет строится вокруг истории отношений женатого сорокалетнего мужчины Саса и молодой девушки Сугико, которая вступает в мир взрослого эротизма, однако настаивает при этом на сохранении своей девственности.В откровенно выписанных сценах близости, необычных, почти неестественных разговорах этих двух странных любовников чувствуется мастерство писателя, ищущего иные, новые формы диалогизма и разрабатывающего адекватные им стилевые ходы.
Лауреат престижных литературных премий японская писательница Масако Бандо (1958–2014) прославилась произведениями в жанре мистики и ужасов, сумев сохранить колорит популярного в средневековой Японии жанра «кайдан» («рассказы о сверхъестественном»). Но её знаменитый роман «Дорога-Мандала» не умещается в традиционные рамки современного «кайдана», хотя мистические элементы и играют в нём ключевую роль. Это откровенная и временами не по-женски жёсткая книга-размышление о тупике, в который зашла современная Япония.
Содержание:ЛОУЛАНЬ — новеллаПОТОП — новеллаЧУЖЕЗЕМЕЦ — новеллаО ПАГУБАХ, ЧИНИМЫХ ВОЛКАМИ — новеллаВ СТРАНЕ РАКШАСИ — новеллаИСТОРИЯ ЦАРСТВА СИМХАЛА — новеллаЕВНУХ ЧЖУНХАН ЮЭ — новеллаУЛЫБКА БАО-СЫ — новеллаВпервые читатель держит в руках переведенную с японского языка книгу исторических повестей и рассказов, в которых ни разу не упоминается Япония. Более того, среди героев этих произведений нет ни одного японца. И, тем не менее, это очень японская книга. Ее автор — романист, драматург, эссеист, поэт, классик японской литературы XX в.