Чарующий закат - [4]

Она не спеша возвратилась в свое купе. Грегори Уилсон должен знать: он не может и никогда не сможет заставить ее прекратить думать о Филиппе.

2

Лесли положила под голову подушку и закрыла глаза. Прошлое опять оживало, и казалось, что все произошло только вчера: память удерживала малейшие детали. Слепая судьба сделала ее прошлое ее же врагом. Некоторые люди за всю жизнь не переживали столько горя, сколько выпало на долю Лесли. Она так и не могла оправиться от трагедии, которая произошла десять лет назад: тогда в один день она похоронила мать, отца и брата. Все они стали жертвами автомобильной катастрофы, заложниками пьяного водителя за рулем грузовика. Лесли так и не могла смириться с мыслью, что этот алкаш сейчас жив и здоров, в то время как она потеряла половину семьи. Почему судьба так жестока к ней? Филипп пытался объяснить ей, что никто не виноват в ее несчастье, но Лесли была слишком помешана на горе, чтобы слышать его слова, — ей было очень плохо. Но время лечило, и Лесли вскоре заметила, что может снова смеяться, они с Филиппом могут шутить и веселиться. Именно Филипп давал ей живительные силы.

Насколько же жестоким было слепое провидение, чтобы забрать у нее и Филиппа! Это случилось три года назад. Они взяли тогда напрокат в Сейлеме самолет, чтобы слетать в Олимпию, к сестре Филиппа. Он был первоклассным пилотом. Как только они поднялись в воздух, пошел снег большими хлопьями. Не буря, а просто небольшой снегопад при чистом небе. Лесли завороженно смотрела на падающие снежинки, в то время как Филипп набирал высоту, чтобы пролететь над горой Святой Елены. Здесь картина прошлого обрывалась, детали путались.

Лесли помнила лишь шепот Филиппа:

— О, Боже, нет!

И даже если он произнес еще что-то, она уже больше ничего не слышала. В следующий момент их самолет начал падать, разрежая воздух, и через мгновение весь мир исчез, погруженный в мертвую тишину. Лесли очнулась, раздираемая болью. Лежа в снегу, она с трудом приоткрыла глаза, чтобы увидеть догорающий самолет и почувствовать, как снег залепляет ей лицо. Затем снова погрузилась во мрак. По счастливой случайности Лесли выбросило из самолета взрывной волной, Филипп же остался внутри… Хотя прошло уже три года, Лесли помнила все мельчайшие детали того страшного дня. Эта трагедия — потеря Филиппа — перечеркнула всю ее жизнь. Она с головой ушла в работу, уверенная, что никогда больше не сможет полюбить никого другого: Лесли слишком хорошо знала, что такое потеря любимого человека: ты теряешь его, чтобы никогда больше не увидеть. Сейчас она уже не страдала. Она вернулась к жизни, но это был ее собственный, никому не доступный мир. Ее лекарством стала работа в Танзании с экспедицией антропологов и археологов. Пока Лесли была в Африке, она почти забыла прежнюю жизнь. Там она нашла свободу, в которой так нуждалась, спасение, которое искала, там она смогла унять горечь. А сейчас Лесли чувствовала, что вновь теряет все это, добытое таким трудом. Перед ней опять стоял заклятый враг — ее прошлое.

Легкий стук в дверь вернул Лесли к действительности. Она положила подушку на кресло.

— Да?

Солнце уже село, и за окном воцарился мрак. При свете маленькой лампы она выглядела моложе и еще беспомощнее.

На пороге купе стоял Грегори Уилсон, лицо его было серьезно.

— Здравствуйте, еще раз, — он говорил тихо, как бы неохотно. — Я не догадался купить в дорогу журналы. Вы не одолжите мне что-нибудь почитать?

— Конечно. Вы войдете? — спросила Лесли спокойно.

Он посмотрел на нее, затем вошел в купе.

Она не хотела признаваться себе, но его появление обрадовало ее. Грегори отвлек ее от мыслей о прошлом, которые повергали Лесли в отчаяние.

Она жестом предложила ему сесть в кресло, в котором только что переживала вновь свою трагедию, и они минуту молча смотрели друг на друга. Они были такие разные: его мужественной привлекательности противостояла ее женственная красота. Его темно-карие глаза светились радостно, в ее — голубых — застыло отчаяние.

— Вы рады, что возвращаетесь домой? — наконец спросил Грегори, не сводя с нее глаз.

— Вообще-то, дом не ассоциируется у меня с концом дождя, но не могу сказать, что еду туда без удовольствия.

— Скажите, а что это за обещание собираться каждое третье Рождество вместе? Лорен только и твердила об этом в прошлом году, уверяя, что вы и Кен обязательно приедете, — его голос был тихим и вкрадчивым, словно Грегори пытался вызвать у нее желание отвечать.

Лесли посмотрела в темное окно.

— Мы дали такое обещание, когда жили еще все вместе. Поклялись, что непременно будем собираться каждое третье Рождество все вместе в нашем доме, — она горько усмехнулась. — Мне, наверное, было тогда восемнадцать, я заканчивала школу, Гюнтеру — семнадцать, Кену — шестнадцать и Лорен — пятнадцать. Папа знал, что мы скоро покинем наше родительское гнездо, поэтому-то он и предложил заключить такое соглашение.

Он слушал с интересом и, когда Лесли замолчала, рассмеялся.

— Ага, значит, ваши родители исправно трудились четыре года подряд!

Она улыбнулась.

— Да, они так и хотели. Мечтали о четырех детях.

Лесли в задумчивости подперла голову рукой. Она старалась не думать о прошлом, а теперь ей пришлось еще и говорить о нем: Грегори принуждал ее к этому.