— Ну, ты повеселилась вчера?
Ханна отвлеклась от чистки картошки. Девушка начала помогать Джоан — не только из-за бесплатного проживания, но и потому, что ей хотелось позаботиться о старушке.
— Вчера? — рассеянно переспросила она. Ханна все время думала о Роуте и его интересе к ее задней части.
Лучше бы он промолчал! Его неосторожное замечание пробудило в девушке запретные желания. Это так не похоже на нее! Раньше Ханна не питала таких чувств к недостойным мужчинам. Кроме Майло. А теперь еще и Роут Джеррик…
Вымученно улыбнувшись, она ответила:
— Да, вечер был… запоминающийся.
— Я так и думала. Что ж, возможно, чарующая луна и не решает человеческие судьбы.
— Надеюсь, что нет. Только подумать, этот эгоист Джеррик и я! Просто смешно! — Девушка с новой энергией взялась за картофель.
— Значит, тебе понравился Декон?
— Очень.
Ханна ускорила движения, жалея, что сразу же не влюбилась по уши в шерифа. Он этого заслуживал. Его молодая жена была убита через полгода после свадьбы во время ограбления банка. Тогда Декон и ушел в полицию.
В течение последних восьми лет этот мужчина почти ни с кем не встречался. А вчера, по словам Джоан, он был необычайно внимателен к Ханне.
Девушка разозлилась на себя. Почему ей нравятся только себялюбивые мерзавцы?!
— О боже! Дорогая, это не картошка, а горошина! — рассмеялась Джоан. — Не нужно было упоминать о Деконе. Похоже, мысли о нем заряжают тебя энергией!
Ханне не хотелось пробуждать в женщине ложные надежды. Но потом она решила, что постарается оценить Декона по достоинству и, возможно, даже привязаться к нему.
— Шериф — замечательный человек. В отличие от Роута Джеррика — надменного, жадного… Ему далеко до Декона, так что…
— Не прерываю?
Голос Джеррика встревожил Ханну. И не из-за его сексуальности и мелодичности. Он снова мог подслушать их!
— Конечно, нет, молодой человек. Мы с Ханной просто болтаем.
— Да, я слышал. Не обращайте на меня внимания, я пришел за чашкой кофе для Моны. Кофейник пуст.
— Да-да, я сама сегодня вылила оттуда остатки, но потом заварила свежий, кастрюлька на плите! — улыбнулась ему Джоан. — Как мило с вашей стороны позаботиться о Моне!
Роут ничего не ответил на это, налил кофе в кружку и посмотрел на женщин. Точнее, на Ханну.
— Доброе утро, — поздоровался он, беззаботно кивнув ей. Можно подумать, Джеррик не зол на нее за ее последнее замечание!
Одно из двух — или он прекрасно притворяется, или же ему вообще наплевать на ее мнение. Но оно должно заботить Джеррика! Только тогда они будут на равных.
Теперь уже Ханна разозлилась. Неохотно кивнув в ответ, она заметила:
— Да, это было доброе утро. До недавнего времени.
Девушка отвернулась и начала собирать картофельные очистки, которые почему-то слишком часто летели мимо ведра.
— Какая ирония! А для меня утро только что стало добрым!
Ханна нахмурилась. Что он хотел этим сказать? Что ее испорченное настроение стало ключом к улучшению его собственного? Или это был еще один намек по поводу ее задней части? Жаль, что она не надела шорты подлиннее. У девушки просто руки чесались ударить его. По крайней мере, она надеялась, что только ударить.
Ханна никогда не была хорошим маляром. Но, учитывая артрит Джоан, девушка понимала, что справится с покраской коридора куда лучше хозяйки. Поэтому после обеда Ханна настояла на том, что сама этим займется. Самые большие трудности возникли, когда пришлось без специальных инструментов заделывать дырки от гвоздей.
Девушка посмотрела на часы. Девять тридцать. Пришло время красить. Ханна попыталась открыть банку с краской цвета слоновой кости.
— Что вы делаете?
Голос был знаком. Ханна, не обращая внимания на Роута, продолжила свое дело.
— Сижу, примус починяю! Разве не видно?
— Да не очень-то похоже, — ответил мужчина. Зачем он пришел?
— А что это за выпуклости на стенах?
Ханна вперила в него враждебный взгляд.
— Выпуклости?
Роут показал на одну из заделанных дырок.
— Это не выпуклость, — сказала Ханна. — Стена совершенно ровная. Просто это место более светлое, и возникает обман зрения. — Девушка не была уверена в своих словах, но ей не хотелось, чтобы ее работу критиковали.
— Это так, но их нужно ошкурить. Иначе после покраски стена снова будет казаться неровной.
Девушка тяжело вздохнула.
— Послушайте, я ценю вашу критику, как никто другой, но никаких неровностей здесь не вижу. Кроме того, — добавила Ханна, — когда я повешу картины, все цветовые различия просто не будут заметны.
Мужчина скептически поднял бровь. В его взгляде с легкостью можно было прочитать: «посредственность».
Ханна стиснула зубы.
— У Джоан нет наждачной бумаги. У нее, кроме краски и шпаклевки, вообще ничего нет.
— Да, у нее нет очень многих полезных в хозяйстве вещей. — Долю секунды Роут пристально изучал банку с краской. — Пока ее не открывайте. У меня есть идея.
— И что же вы задумали? — с сарказмом поинтересовалась девушка. — Сделать наждачную бумагу?
— Просто подождите, — сказал мужчина и направился к кухне.
Ханна смотрела ему вслед, открыв рот. Когда она опомнилась, ее лицо приняло удрученное выражение.
— Стена ровная! Я уже должна привыкнуть к твоей критике, — проворчала девушка. — Какой результат можно получить с помощью расчески? Я же не виновата, что у меня в сумочке между кошельком и губной помадой не лежит рулон наждачной бумаги!
