Чарослов - [31]

— Мне непонятен ваш жаргон, — сказала Дейдре. — Но сама тема интересна. У друидов есть собственное пророчество — так называемое пророчество о Перегрине[3], где говорится, что демоны сожгут наши рощи и снесут стоячие камни. Ведь именно там, среди священных деревьев и монолитов, хранятся наши тексты, как обычные, так и магические.

— А я всегда думала, что друиды верят в неотвратимость войны Разобщения, — сказала магистр Океке. — И в то, что какой-то грибок уничтожит дральские деревья.

Не переставая улыбаться, Дейдре пристально, словно в первый раз, изучила лицо стражницы.

— Амади Океке, вы говорите о Тихом Увядании. Вопрос сложный. Я бы предпочла не поднимать его здесь.

Стражница скривила губы.

— Могли бы и посвятить нас в некоторые обычаи вашего Ордена… Хотя бы в качестве ответного жеста: магистр Шеннон был столь словоохотлив и откровенен, любезно поделившись с вами знаниями о пророчестве волшебников…

— Нет необходимости… — вступился было Шеннон.

— Все в порядке, мне несложно… — Дейдре подняла открытую ладонь. — Тихое Увядание… Как бы перевести с друидского?.. «Перемена», наверное, самое подходящее слово. Да, Тихим Увяданием у нас принято называть перемены в существующем мире, которые друиды заметили несколько десятилетий назад. Не совсем болезнь — скорее, губительное неестественное состояние, затрагивающее всю природу. Доказательства были получены благодаря наблюдениям за увядающими деревьями: в разных человеческих королевствах гибнут одни и те же породы. Причина их увядания обсуждается до сих пор. Некоторые полагают, что это знак и со дня на день начнется война Разобщения. По мнению других, никакой связи с пророчеством тут нет. Впрочем, в одном все друиды едины: накануне войны рощи друидов посетит иноземный чарослов, также известный как Сокол, или Перегрин, и поможет спасти наши священные места, а вместе с ними — и наш язык.

Шеннон кивнул:

— Если верить докладам некоторых наших ученых, в каждом из магических сообществ существует похожее поверье о войне Разобщения, которая уничтожит их языки, и об избранном чарослове, единственном, кто может уберечь их от подобной участи.

Не глядя на Нико, Дейдре кивнула в его сторону.

— И волшебники когда-то считали, что он может стать Альционом?

Магистр Океке подалась вперед, переводя взгляд с Шеннона на Дейдре и обратно.

И хотя лицо Шеннона оставалось бесстрастным, он наколдовал короткую фразу Азуре. Та склонила голову, предлагая хозяину погладить перышки на своей тощей шее. Нико узнал привычный ритуал, который успокаивающе действовал и на птицу, и на старого волшебника.

Наконец Шеннон заговорил:

— В нашем пророчестве Зимородок описан как сирота, чья мать неизвестна, а магическое рождение будет столь мощным, что его ощутят на многие сотни миль вокруг. Избранный должен овладеть нуминусом и магнусом прежде, чем ему исполнится двадцать. Все это совпадает с данными Нико…

Голос старика звенел от гордости, и щеки Нико снова вспыхнули.

Шеннон продолжил:

— Однако в пророчестве Эразмуса ясно сказано, что у Альциона будет врожденный келоидный шрам в форме руны «плетение». У Нико же отметина двойная. Более того, согласно пророчеству, Зимородок должен в совершенстве владеть многими стилями и колдовать умело и по справедливости. Эразмус предсказал, что Альцион искоренит жестокость в королевствах и выкует мощный посох, способный убить возрожденного Лоса.

— Вот потому-то я и не могу быть Альционом, — не выдержал Нико. — Ведь я какограф, мне с трудом даются всевозможные стили и не судьба постигнуть тонкости колдовского искусства. Сперва волшебники думали, мол, это временно и с возрастом пройдет. Но когда выяснилось, что мое прикосновение каждый раз ломает чары, стало ясно, что я не Зимородок…

— Никодимус, — сказала Дейдре, — можешь описать свое магическое рождение?

Нико расположился поудобнее.

— Это случилось во сне, когда мне было тринадцать.

Уголки рта друидки едва заметно изогнулись вверх. Стражница поджала губы.

— Ты помнишь, что тебе снилось в ту ночь? — спросила Дейдре.

— Нет, — солгал он.

Вмешалась Амади:

— Допустим, твое прикосновение губительно для текста… А как оно влияет на другие вещи и людей вокруг тебя? Не вносит ли оно хаос в окружающий мир? Может, рядом с тобой заболевают люди? Или, когда ты зажигаешь огонь, он норовит удрать из камина? Не замечал?..

Нико уже было открыл рот для ответа: мол, нет, ничего подобного он не замечал, когда вмешался Шеннон. Магистр заговорил негромким, но твердым голосом:

— Амади, ректор Монсеррат лично наблюдал за Никодимусом и пришел к выводу, что к нему это не относится.

Нико ощутил покалывание во всем теле, словно от тысяч ледяных иголок — одновременно возбуждение и страх. Ректор наблюдал за ним? Когда? И каким образом?

Магистр Океке долго и пристально смотрела на Шеннона.

— Я должна собственными глазами увидеть этот шрам. Сейчас же.

Нико поправил прядь длинных черных волос.

— Магистр, право, не стоит. Ведь мой шрам другой формы. К тому же неизвестно, врожденный он или нет…

Никакой реакции. Стражница молчала, не спуская глаз с юноши. Он обернулся к наставнику… Бесполезно: выражение лица старика было непроницаемым, как заснеженное поле. Он посмотрел на Дейдре. Но та уже вновь натянула свою неизменную хитрую улыбочку.