Чародей - [55]

И вот, картина маслом: темная комната, последние лучи заходящего солнца, с трудом пробивающиеся сквозь окно — светло-тусклый квадрат на противоположной стене, безнадежно мертвый мужик, больше похожий на перемолотый фарш, прибитый к стене. И перед ним — Карина. Статуя. Куда там Венере Милосской до нее! Идеальное тело в современном мне стиле, безмятежное и пустое лицо, глаза смотрят за воображаемый горизонт, а палец вытянутой руки уперся в щеку жертвы и полное ощущение, что именно этот палец удерживает на весу пришпиленное тело. Стены комнаты уже пропали в том бредовом тумане, что окружал меня. В окружающем мире остались только я и Карина. Я дотронулся до нее — натуральный камень. Мелькнула мысль — надо вызывать носильщиков.

— Карина! Очнись!

Ноль внимания.

— Девочка моя, просыпайся!

Ресницы дрогнули. Зрачок, раскрытый на всю радужку, слегка сузился.

— Это я, Ник! Ладно… Поиграем в сказки, — тихо сказал я и поцеловал Карину в губы. Мешала ее вытянутая рука, но я не обращал на это внимания. Губы, сначала твердые и холодные как у трупа, слегка потеплели. Сделал я это не просто так, а чтобы наши ауры слились в единое целое. При сексе, конечно, взаимодействие лучше, но хоть что-то. Сейчас же мне в голову полез всякие бредовые видения, потрясающие своей изощренностью и жестокостью, но в каждом была Карина, равнодушно-далекая и величественная, как богиня. Возникла стойкая ассоциация, как будто я заглянул прямиком в Ад, где она то ли в роли Ангела Смерти, то ли великомученика с терновым венцом, а может, все вместе. Я все тянулся к ней, и не мог достать: видение сменялось, и она снова отдалялась. К своему ужасу я понял, что меня затягивает внутрь все глубже и глубже, и сил выплыть уже не хватит. На миг меня охватила паника, но я почувствовал поддержку от моего верного Драко и зацепился за него: он тоже был здесь, кружась вокруг меня призрачной тенью, помогая не потерять себя в этой череде кошмаров. Лишь только я мысленно слился с ним, дела пошли лучше — теперь он знал, куда приложить свои силы. Смекнув, в чем дело, я начал звать Шустрика, и когда нас стало трое, бред стал отступать, и я добрался-таки до Карины. Дракончики завертелись вокруг нас, отсекая кошмары, и я сквозь видения снова стал различать комнату. А поцелуй длился и длился. Сквозь кровавый туман я заметил, как ее аура под действием моей стала успокаиваться. И, наконец, я почувствовал, как тело в моих объятиях вздрогнуло, рука Карины безвольно упала мне на плечо, глаза ее закатились. Чародейка, обмякнув, словно тряпичная кукла, стала оседать, а черная воронка вокруг нас — растворяться.

* * *

Дорникус сидел у постели Боркуса: раненый метался в бреду, и нужно было следить, чтобы он не упал с кровати. Кирин как дикий зверь в клетке наворачивал круги по комнате. Целителя поблизости не оказалось — он уехал на другой конец города к больному, а его помощник, совсем молодой парень, как только увидел торчащий обломок белой кости, упал в обморок. Кирин вытолкал его за дверь.

Выглядели все неважно, хотя добрались без особых приключений, если не считать замурованного переулка. В конце концов, они просто взобрались в одном месте на крышу. Благо, не высоко, и веревка оказалась под рукой. Только с Боркусом пришлось повозиться — он один весил почти как остальные его товарищи, вместе взятые.

— И долго мы еще будем сидеть? — взломщик на мгновение остановился, но не утерпел и снова затопал по дощатому полу.

— Есть варианты?

— Да! Взять лошадь, найти целителя и за шкирку притащить его сюда! Помрет же!

Дорникус покачал головой.

— Не найдем. А будем тащить силой — стража остановит. Тогда точно не поможешь. Целительский амулет я использовал, но надо правильно кости вправлять, как бы не навредил. Я боюсь сам делать. Моя чуйка подсказывает, что мы тут надолго не задержимся. На крайний случай оставим денег хозяину таверны — вызовет целителя потом. Боркус в любом случае выбыл из игры. Либо искусник его кончит прямо здесь, либо сжалится и оставит. Скорее второе — чтобы нас не переполошить раньше времени.

— Искусник то, искусник се… — с гримасой выплюнул слова Кирин, косясь на раненого товарища.

И тут открылась дверь и вошел этот самый упомянутый всуе искусник. Лицо его было помято и выражало явную усталость. Окинув охотников слегка равнодушным взглядом, он оперся на косяк, недоуменно глянул на посох в руке, прислонил его к стенке и задумался о чем-то. Дорникус с Кирином переглянулись, не понимая, чего ожидать.

— Так. — очнулся новый хозяин. — Тебя как зовут?

— Кирин.

— Хорошо, что не переоделся. Побегай по округе, послушай, о чем говорят люди. Через час вернешься, доложишь.

— А есть о чем слушать? — недовольный командным тоном искусника спросил Кирин.

— Есть, — кивнул тот. — Моя девушка там слегка рассердилась на похитителя и… Наследила, скажем так. Не рассчитала силы. Мне нужно хотя бы примерно представлять, что могут подумать власти. Теперь ты. — Он перевел взгляд на Дорникуса.

— Дорникус.

— Дорникус, значит. Вот тебе деньги, купи лошадей. Надеюсь, ты опытный человек, представляешь, что надо для дальнего путешествия. Сегодня мы покидаем город. — И про себя: — Вот и отдохнули. Один день из жизни пограничного города…