Чарлз-стрит, 44 - [20]

В доме воцарились тишина и порядок. Нового жильца Франческа увидела лишь в воскресенье на кухне, где он варил себе кофе. Она спросила, все ли его устраивает, и он подтвердил, что все и полностью. Присев к кухонному столу, Крис выпил кофе, прочитал газету, налил себе вторую чашку и вскоре ушел наверх. Вступать в разговор он не пытался, в его глазах Франческа разглядела печаль. Что бы ему ни довелось пережить, распространяться об этом он не желал. Похоже, заводить друзей на новом месте он не собирался, был приятен в общении, вежлив, но так же холоден, как во время знакомства. Франческа рассудила, что это к лучшему.

Вечером, позвонив Эйвери, она рассказала о новом квартиранте.

— Прямо идеал жильца, — заметила Эйвери. — Тактичен, воспитан, платежеспособен. А его сына ты уже видела?

— Пока нет. Наверное, увижу в следующие выходные.

— Будем надеяться, что он не сорванец.

— Крис не похож на человека, способного терпеть детские шалости. Он, похоже, и шутить-то не умеет. В нем есть что-то печальное, даже трагическое. А еще он постоянно молчит.

— Может, просто переживает трудные времена. Или такой по натуре. Не всем же быть обаятельными болтунами, как твой отец! — Они обе рассмеялись. — А что насчет нижних комнат? — Эйвери поразилась тому, как быстро нашлось сразу двое жильцов, еще удивительнее было то, что с жильцами Франческе несказанно повезло: квартирантка мила и приветлива, квартирант серьезен и ненавязчив. Лучше и быть не могло. — От Тодда нет вестей?

— Несколько дней назад он звонил в галерею, но я как раз уезжала к художнику за новыми работами. — Ради экономии, чтобы снизить накладные расходы, со многими делами Франческа справлялась сама. — Оставил сообщение: он надеется, что у меня все в порядке. Неприятно в этом признаваться, но я скучаю по нему. Скучаю по тому, как все начиналось, а не как продолжалось, особенно весь последний год. Словом, живу себе потихоньку. Только и делаю, что хожу на работу, возвращаюсь домой поздно вечером, ужинаю, смотрю телевизор и засыпаю.

— Все еще наладится. Но тебе не мешает выбраться на люди, проветриться, сходить куда-нибудь на вечеринку.

Однако Франческа была не в настроении. Она рассказала Эйвери о новом подопечном, художнике из Бруклина, которого нашла через знакомых. Несколько минут они говорили об отце, который напряженно готовился к предстоящей выставке. По словам Эйвери, его последняя картина обещала стать сенсацией. Эйвери была самой рьяной поклонницей Генри. Наконец попрощавшись и повесив трубку, Франческа выключила свет и затихла в темноте. Из комнаты Эйлин доносились отголоски какой-то телепередачи, снизу — шаги Криса. Этих людей Франческа почти не знала и сомневалась, что когда-нибудь узнает близко, однако она питала к ним теплые чувства. Думая об этом, она незаметно уснула.

На следующей неделе ей предстояло открытие выставки. Любое открытие сопровождалось неразберихой и стрессами. Все работы требовалось доставить в галерею своевременно, для чего порой приходилось торопить художников, иногда писавших до последней минуты. Этим задачи Франчески как хозяйки галереи не исчерпывались: она рассылала приглашения посетителям, убеждала арт-критиков уделить ее выставке внимание, сама продумывала освещение и помогала устраивать его. К открытию выставки Франческа уже валилась с ног.

С художницей, работы которой были выставлены на этот раз, поладить оказалось непросто: она сама пожелала развесить картины. Четыре из них раскупили в первый же вечер, а затем несколько недель Франческа была слишком занята, чтобы проверять, кто еще отозвался на ее объявление о сдаче жилья. Так получилось само собой, она просто об этом забыла. Ей настоятельно требовался еще один жилец, а искать его было некогда. С Крисом и Эйлин она почти не виделась, жизнь под одной крышей с жильцами текла гладко. Только через три недели после переезда Криса Франческа наконец познакомилась с его сыном. Она сидела на кухне, проверяя почту, как вдруг услышала удивленный возглас, вздрогнула и подняла голову. На нее с интересом уставился мальчуган в красном свитере и джинсах.

— Мне у тебя нравится, — сразу объявил он и улыбнулся. Он был темноволосым, с большими голубыми глазами, и на отца ничуть не походил. — Я Йен, — вежливо добавил он и протянул руку. Невозможно милый, он казался ангелочком из телерекламы.

— А я Франческа. Хочешь есть?

Было восемь утра, Крис еще не выходил из своих комнат. Йен сам оделся и спустился в кухню.

— Хочу. Можно мне банан?

Франческа сняла с холодильника гроздь бананов, отломила один и вручила мальчику. Он сказал «спасибо».

— А хлопьев с молоком хочешь?

Он кивнул, она насыпала кукурузных хлопьев в миску, залила молоком и выставила на стол вместе с тарелкой для банана.

— Я сам готовлю себе завтрак каждый день, — сообщил Йен. — Мама долго спит, она всегда вечером куда-то уходит, — добавил он, хотя Франческа ни о чем не расспрашивала. Что ответить, она не знала. Общаться с детьми она не привыкла.

— В каком ты классе? — спросила она, с улыбкой наблюдая, как он набил рот бананом так, что раздулись щеки. Чтобы прожевать все, что есть во рту, мальчику понадобилось немало времени.