Чапаята - [42]

Смущенный Вася побрел обратно к тачанке. Знакомый комбайнер издали увидел его и крикнул:

— Чего ж за вытаской не приходишь?

Вася не стал ему отвечать, а Сеньке, который без него успел запрячь Буланого в тачанку, сказал с обидой:

— Издеваешься, да? Самому бы тебе так…

— И я прошлым летом за походней бегал. Урок на всю жизнь! А теперь вот и тебе досталось. В другой раз не будешь лошадиную сбрую с походней путать.

Подошел дедушка Анисим, потрогал хомут на лошади, хмыкнул в усы:

— Болтается. Супонь потуже затяни… Васю учишь, а сам… Непорядок! Если у тебя ботинки расшнурованы, далеко ли убежишь? То-то и оно! Запрягать надобно по всем правилам. На худой сбруе и выезд плохой!

И он стал обучать ребят запрягать Буланого. Потом показал, как править лошадью — без резкого дерганья, без окриков.

На место ездового дедушка сажал то Васю, то Сеньку, то других мальчишек. Берясь за вожжи, они по очереди надевали папаху-чапаевку. А дедушка ходил в стареньком картузе.

Лошади день за днем привыкали к маленьким ездовым, не брыкались, когда их запрягали, и в пути вели себя послушно. Стоило только слово сказать, переходили с шага на рысь, сворачивали куда нужно. И лишь Буланый не любил, когда ему хомут на шею натягивали. Но Вася всегда держал в кармане сахар. И обычно это помогало. За сахар Буланый покорно слушался Сеньку и Васю, выполнял любое их приказание.

Какое бы дело ни поручалось пионерским тачанкам, мальчишки принимали его как неотложное боевое задание. Да и дедушка Анисим вдруг почувствовал себя военным командиром, по-молодецки подтянулся, усы лихо закрутил, рубаху перепоясал широким офицерским ремнем — хоть сейчас в бой!

Когда понадобились дрова для школы, он повел отряд в лес, как в атаку, скомандовал зычным голосом:

— Вперед! Отобьем у противника горючее.

Стали ребята сгребать в копны скошенную траву на лугу, дедушка — вместе с ними. Работает и приказывает:

— Чапаята! Воздвигнем оборонительный рубеж из сена!

Председатель колхоза товарищ Морозов попросил отправить в поле тракторные детали. Дедушка распорядился по-военному:

— Доставить боеприпасы! По тачанкам!

Такая жизнь мальчишкам нравилась. Они чувствовали себя лихими чапаевцами и старались вовсю. Тачанки носились по степи быстрее ветра.

Накануне уборки хлеба дедушка Анисим поручил Васе и Сеньке проверить, все ли в порядке на дорогах, по которым автомашины повезут зерно нового урожая.

Когда адъютанты проезжали через речку Веселку, осмотрели со всех сторон мост. Он во многих местах прогнил. В тот же день по вызову дедушки Анисима сюда пришла бригада строителей и отладила мост. Васе было очень приятно, когда бригадир, как взрослым, пожал им с Сенькой руки.

И в километре от речки Веселки дорога оказалась не в порядке. Сплошные рытвины и ямы. Тачанку, как корабль в бурю, кидало то вверх, то вниз. На обочине Вася даже шлепнулся в лужу.

— Здесь машины на элеватор поедут, — сказал он, отряхиваясь. — Зерно во все стороны разлетится.

— Ну ты молодец, соображаешь, — похвалил его Сенька. — Надо дорожников предупредить.

— А зачем дорожники? Мы и сами можем. Лопат в бригаде сколько угодно.

— Дело говоришь, — снова согласился Сенька. — Позовем ребят. Одним не управиться.

И пять тачанок включились в работу, С берега Beселки мальчишки привезли булыжник, песок. Вооружившись лопатами, засыпали все ямины на дороге. Потом по совету дедушки Анисима стали ставить дорожные знаки.

Перед оврагом, который вплотную подступал к дороге, поставили щит со словами: «Шофер, будь осторожен! Объезд вправо», а на взгорье, у реки, появился другой щит: «Впереди — крутой спуск. Водитель, смотри в оба!»

Дедушка Анисим удовлетворенно сказал:

— По-хозяйски поступаете, товарищи адъютанты!

ХОЛМИК В СТЕПИ

Утром от председателя колхоза товарища Морозова поступил приказ: срочно отвезти фанерные щиты и банки с краской в село Сормовка, где открывался новый клуб.

Фанеру дедушка сложил у Васиных ног, за козлами, а банки спрятал в деревянный ящик, привешенный к заднику тачанки.

— В Сормовку проложена окружная дорога, — объяснил дедушка, — но мы по ней не поедем. Повезем клубный груз прямиком через степь, чтобы путь сократить. За мной, чапаята!

Сенька плотно натянул ременные вожжи. Буланый, весело всхрапывая, помчался во весь опор, вынес тачанку на изволок, перемахнул через придорожную канаву и, не сбавляя бега, повернул в Сормовку. Село смутно виднелось вдали, на склоне широкого и круглого, как хлебный каравай, кургана.

Не проехали они и половины пути, как вдруг дедушка приказал Васе остановиться возле одинокого дуба в степи.

Вася осадил коня, огляделся.

Даль сияла призрачно, заволакивалась дымкой. И Вася подумал, что дедушка затем и остановил тачанку, чтобы полюбоваться степным привольем.

Но дедушка даже не глянул на степь. Слез с повозки, подошел к дубу, снял картуз с головы. Он долго стоял неподвижно и смотрел себе под ноги.

И тут только Вася заметил невысокий обелиск под деревом, в кустах. Из-под каменной серой плиты, заросшей травой, кровавыми крапинками выбивались цветы верблюжатника и серебристые былинки ковыля.

Ребята молча сгрудились вокруг дедушки Анисима. Он кивнул на обелиск и тихо сказал: