Чапаята - [21]

Даша очень сожалела, что в решающем сражении не была рядом с Сергеем, а хомут этот хранился у нее до самого конца гражданской войны.

А далее случилось вот что. Выступала как-то Даша в школе перед пионерами отряда имени Чапаева. Ей до того понравились смышленые ребята-чапаята, что оставила она им в подарок старый хомут. Наказала при этом:

— Берегите. Он и вам, глядишь, еще пригодится.

Случись, какой новый безрассудный Колчак на нас войной пойдет, так вы его — прямо в этот хомут. Не вырвется! Любого врага можно обуздать, коли по-чапаевски воевать!

ПОСЛЕДНИЙ ЧАС

Служил при штабе дивизии связист Тимоша Зуйков, расторопный и лихой парень. За храбрость в бою Чапаев подарил ему после Уфимского сражения свои часы. И с той поры Тимоша всегда был при часах. То и дело подносил их к уху и слушал, как они звонко и ладно тикают.

— Смотри, Тимошка, заводить не забывай! — весело сказал Василий Иванович, застав его как-то за этим занятием. — Часам, как и бойцу в строю, отставать не положено.

Принимая от начдива военные сводки для передачи командованию армии, связист Тимоша первым узнавал о новых победах родной дивизии, и это несказанно радовало его.

Но в последнее время он все чаще и чаще стал замечать в чапаевских донесениях тревогу и беспокойство. Начдив докладывал, что патронов в дивизии осталось совсем мало и отбиваться от врага нечем. Он просил прислать также хлеба для красноармейцев и сена для лошадей. Запасы продовольствия кончались, и бойцы голодали. К тому ж их страшно мучила нехватка воды. Казаки, отступая, бросали в колодцы отраву и дохлых лошадей. Пить такую воду было нельзя, а в уральских степях стояла невыносимая жара. Земля трескалась под солнцем, листья сгорали на деревьях.

А еще Чапаева, судя по донесениям, сильно беспокоило то, что соседние воинские, части отстали от его дивизии, разбросаны на дальние расстояния друг от друга. И он предлагал командованию немедленно подтянуть отставшие полки: «Части могут быть легко разбиты противником, — предупреждал он в донесении, — а поддержка не придет…»

Узнали белоказаки о трудном положении дивизии и задумали этим воспользоваться. Они разработали коварный план ночного налета на город Лбищенск: там в то время находился Чапаев с небольшим отрядом красноармейцев…

В ту ночь Тимошу разбудил оглушительный грохот на улице. Не понимая, в чем дело, он выскочил на крыльцо. И вдруг совсем рядом, за плетнем, разорвался снаряд.

Тимоша бросился в избу, крикнул спящим товарищам:

— Вставай! Тревога!

Они схватили винтовки и побежали за ним.

Ночь была темная. Ни звезд, ни луны. Только видно, как там и тут по всему городу синеватыми огоньками вспыхивают выстрелы да кое-где ярко пламенеют взрывы. Неприятель прятался за домами и брал на прицел всякого, кто появлялся на улице.

Чаще всего выстрелы доносились с Соборной площади — там штаб дивизии.

— Бежим к штабу! Надо спасать Чапая! — Тимоша взвел курок нагана и повел товарищей по темным закоулкам.

Пробраться к штабу мешали пулеметы. Они беспрестанно обстреливали площадь. Лишь одному из Тимошиной группы удалось добежать до штаба. Потом он приполз обратно и сказал, что Чапаев с горсточкой командиров и бойцов ведет бой с казаками. У них кончились патроны, и начдив просил прислать сколько можно. Тимоша отдал разведчику четыре патронных ленты и сказал:

— Ползи к штабу. Одному безопаснее. В случае чего мы тебя огоньком прикроем.

Разведчик нырнул в переулок. И вдруг — что такое? — слева от площади зашевелились черные фигурки. Тимоша пригляделся — казаки ползут. Хотят незаметно обойти отряд Чапаева и ударить с тыла.

Тимоша повел бойцов наперерез врагу — через ограды, задворками. Опередили они казаков. Набросились на них из-за угла, пустили в ход штыки и приклады. Белоказаки не ожидали такой встречи, растерялись. Пользуясь суматохой, Тимоша с товарищами пробились к штабу.

Первое, что они услышали, — это голос Чапаева:

— Патроны есть в запасе?

Патронов не было.

— Такая досада! — поморщился Чапаев. — Придется отходить к реке.

Он стоял рядом со своим порученцем Петром Исаевым, без гимнастерки, в галифе и сапогах. Из-под козырька красноармейской фуражки выбивались растрепанные русые волосы. Разгоряченное лицо его было опалено порохом, на лбу и на рукавах рубахи — пятна крови. Окровавленная рука, пробитая пулей, висела неподвижно.

— Мы защищались, как могли, — сказал Чапаев. — Но врагов вокруг тысячи, а нас малая горсточка. Одно спасение — Урал переплыть. А там, глядишь, и подмога от наших придет. За мной! На прорыв!

Уже совсем рассвело, когда чапаевцы штыками пробились к берегу.

Бойцы помогли раненому начдиву спуститься по песчаному откосу вниз, а Петр Исаев, стреляя в казаков из пулемета, не подпускал их к воде.

В револьвере Василия Ивановича кончились патроны. Тимоша протянул ему свой наган. Один из казаков закричал с насыпи:

— Сдавайся, Чапай! Не то…

Чапаев нажал курок, выпустил все пули в казачью ораву. Потом быстро обернулся к Тимоше:

— Что ж ты мешкаешь?! Жизнь недорога? Немедленно в воду! Вместе поплывем…

Он резко толкнул Тимошу вниз и сам бросился следом. Вместе с ними прыгнули с берега еще два бойца. Но их сразили казачьи пули.