Чахотка. Другая история немецкого общества - [54]
Мунку исполнилось шесть лет, когда в декабре 1868 года его мать умерла от туберкулеза. Ей было всего тридцать. «Покойная мать, умерев молодой, передала мне по наследству предрасположенность к чахотке, слишком нервный отец — начало душевной болезни»>[690]. Эдвард был болезненным ребенком, страдал от хронического бронхита и суставного ревматизма.
В 13 лет «в Рождественскую ночь у меня пошла кровь изо рта, поднялась температура, я испытал страшное потрясение»>[691]. Но от чахотки умер не Эдвард, он выжил — туберкулезом заболела его старшая сестра Софи, с которой Мунк был особенно душевно близок. Девочка вскоре умерла в возрасте 15 лет. Другая сестра Мунка в 17 лет сошла с ума.
«Мой дом стал пристанищем болезни и смерти. И я не смог избавиться от этих напастей. Они обусловили всё мое искусство»>[692]. Болезнью и смертью пронизана работа «Больная девочка», одна из самых трогательных картин о чахотке в истории искусства.
Но не тема возмутила публику в картине «Больная девочка». Некоторые критики даже называли картину «симпатичной»>[693]. Тема была традиционной, даже модной. Многие художники изображали больных детей на подушках, но с картиной Мунка их объединял лишь сюжет. «Это было время подушек, время пуховых перин, в том числе на одре болезни. Но смею утверждать, что ни один художник не пропустил этот мотив больного ребенка через себя так интенсивно, как Мунк. У постели больной девочки оказались мы все — я и моя семья»>[694].
Картина Мунка полна безысходности, отчаяния, безнадежности, обреченности, крайней степени страха смерти. Не может быть речи ни о каком утешении, примирении и успокоении; спасение невозможно, излечения не будет. Мунк обманул буржуазное общество: он не стал копировать природу, не претендовал на фотографичность, ему нужно было создать образ, который затронул бы самые глубины человеческого существа и сохранился там.
Но самонадеянное общество, полагая себя знатоком искусства, увидело в полотне Мунка лишь оскорбление морали и правил приличия. Рука девушки напоминали этой публике лапу орангутанга или полип. Где же господствующий натурализм, где реалистическое изображение, отражение действительности! Человек должен быть изображен анатомически верно, четко, в деталях. Картина «Больная девочка» игнорировала все правила искусства и ожидания публики. В «Утреннем листке» один влиятельный искусствовед называл работу «сырым этюдом», «недоделанным нацарапанным наброском», «выкидышем» или «преждевременными родами», когда автор раньше времени устал от своего творчества>[695]. Коллеги-художники осыпали Мунка колким издевками, называли картину «мусором» без «материала»>[696]. Художник Густав Венцель, кропотливый натуралист, крикнул Мунку в лицо: «Ты рисуешь, как свинья, Эдвард. Руки так не рисуют! Они похожи на кувалды!»>[697]
Но более всего публику шокировала как будто неоконченность картины, мнимая незавершенность, которая казалось пощечиной высокому искусству и его безупречности>[698]. Очевидно, Мунк не делал никаких набросков, он сразу писал маслом на холсте. Слой за слоем он наносил краски, соскабливал их и наносил новые. Эти поновления, размытые взаимопроникающие краски создают впечатление, будто картина хоть и цветная, но покрыта грязным серым покровом.
Мунк, кажется, обращался со своим холстом, как бешеный. Он хлестал по холсту тряпкой, скреб мастихином и черенком кисти, царапал, делал зарубки и отметины на слоях краски. Некоторые царапины он потом закрасил, но не все. Раны, трещины, царапины и засохшая корка делают поверхность картины рельефной. Интенсивность, деструктивность, следы разрушения на холсте свидетельствуют о бессилии художника перед лицом болезни и смерти. Они говорят об отчаянии, о неизбежности гибели девочки. Так радикально, так стихийно и самобытно еще ни один художник не пользовался цветом и холстом, чтобы выплеснуть свою боль, отчаяние, безнадежность. Смысл творчества Мунка как раз и становится ясен только в этих царапинах и ранах.
Болезнь в своей семье и свой страх смерти с детства Мунк запечатлел в трех работах: «Больная девочка», «Смерть в комнате больной» и «У постели умирающей». «Смерть в комнате больной» — это снова воспоминание о смерти сестры Софи>[699]. Как марионетки, стоят братья и сестры умершей — словно замерзшие, с застывшими лицами, беспомощные, сжавшиеся от боли в пустой комнате, которая их как будто проглатывает. Чахоточный ребенок сидит спиной к зрителю в кресле, скрытый за широкой спинкой. Мертвое молчание. Смерть уже здесь, как парализующее отчаяние. «У постели умирающей» — также воспоминание о сестре. Умирающая лежит со сложенными руками, справа — семья со страхом ожидает конца.
Мунк повторял в своем творчестве одни и те же мотивы, но представлял их каждый раз по-новому. Самый частый мотив — больное дитя. Сколько бы времени ни прошло со смерти сестры, боль не утихала. Вероятно, в последнем десятилетии XIX века он переработал этот образ, перерисовал его и тем лишил работу части ее радикального художественного языка>[700], но страдание и боль остались нетронутыми. В таком виде картина выставлена теперь в Национальной галерее в Осло.
