«Цесаревич». Часть II. Линейный корабль, 1906–1925 гг. - [3]

Из Сайгона вышли 10 ноября. Шли по заданному адмиралом приблизительному маршруту: прибытие в Сингапур 26 ноября, в Коломбо 10, в Джибути 23 и в Суэц 30 декабря, а в Порт-Саид 2 января 1906 г. По прибытии в Алжир 6 января следовало ожидать приказаний адмирала.

Плавание походило на бегство от грозившего вот-вот настичь корабль пожара гулявшей по России смуты. ГМШ, как и во время войны, продолжал оставаться на удивление неповоротливой бюрократической машиной: запросы о том, как объяснять командам значение "всемилостивейшего" манифеста от 17 октября, адмирал не получил. Это пытались делать сами офицеры, но нашедшиеся в командах смутьяны делали это по-своему. В результате "Цесаревич" пришел в Коломбо чуть ли не с уже созревшим заговором, готовившим восстание на переходе в Джибути. По счастью 28 зачинщиков успели вовремя изолировать и отправили на шедший в Россию пароход "Курония".

Вряд ли можно было говорить о прямом мятеже — просто матросы, призванные из запаса или уже отслужившие свой срок, считали несправедливым дальнейшее их пребывание в составе экипажей кораблей и требовали немедленного отправления на родину. На отряде К.П. Иессена так пришлось и поступить. Мятеж был предотвращен.

2 февраля вторым из возвратившихся с Дальнего Востока кораблей (8 января пришла "Диана") "Цесарев^ич" вошел в гавань обширного порта императора Александра III в Либаве. Совсем недавно переполненный огромной и, казалось, непобедимой эскадрой З.П. Рожественского, порт теперь был безлюден и сиротливо пуст. Пришедший из-за границы "Цесаревич" и оставшаяся на Балтике "Слава" составляли теперь всю реальную ударную силу некогда грозного Балтийского флота. Все отдав в Тихий океан, флот теперь ожидал нового возрождения. Общим стало, наконец, понимание, что после Цусимы без реформ уже не обойтись.

Первым шагом к реформам стала состоявшаяся уже 2 июня 1905 г. ликвидация должности барина-помещика — ни за что не ответственного генерал-адмирала. Взамен была восстановлена когда-то существовавшая, как впрочем и оставалось во всех других ведомствах, должность полномочного морского министра. Им по рескрипту императора от 20 июня 1905 г. стал вице-адмирал А.А. Бирилев (1844–1915).

Удался явившимся на флоте молодым реформаторам (инициатором был смелый до отчаянности лейтенант А.Н. Щеглов) и другой важный шаг. Путем дворцовых интриг сумели убедить императора в необходимости создать Морской Генеральный штаб. Тот, что еще в 1888 г. предлагал создать адмирал И.Ф. Лихачев и призыв которого 24 года "сидевший" на морском министерстве генерал-адмирал так и не удосужился услышать.

Ретрограды во главе с морским министром (выбор, что и говорить, оказался не из лучших) отчаянно сопротивлялись, пытаясь затемнить сознание некрепкого умом самодержца. По счастью, император успел объять общий смысл "мнения" комиссии адмирала И.М. Дикова, исследовавшей обстоятельства боя 28 июля 1904 г. Рескриптом от 24 апреля 1906 г. морскому министру предписывалось создать МГШ.

Трудно было возражать и против двух самых насущно неотложных шагов к возрождению флота: овладение искусством массирования огня, мощь которого японцы столь убедительно продемонстрировали при Цусиме, и воспитание офицеров нового поколения.

“Цесаревич” снова в строю

К решению первой задачи приступили уже через три месяца после Цусимы. Тогда командующим кораблями несостоявшейся 4-й Тихоокеанской эскадры (броненосцы "Слава", "Император Александр II", крейсера "Память Азова", "Адмирал Корнилов" и четыре только что построенных миноносца класса "Доброволец") назначили капитана 1 ранга Г.Ф. Цывинского (1855–1938). Как он сам писал в мемуарах, ему поручалось "выработать методы центрального управления эскадренным огнем на дальних расстояниях".

Так с уроками войны запоздало соединились планы МТК о проведении опытов стрельбы на дальние расстояния. Новые расстояния в противоположность доцусимским представлениям и практике, когда почти недосягаемым пределом считались 42 каб., предстояло довести до 100 каб. Программу стрельб начальник отряда разрабатывал совместно с назначенным флагманским артиллеристом лейтенантом С.В. Зарубаевым (1877–1921), героем боя крейсера "Варяг" в первый день войны.

Но успешно развертывавшиеся стрельбы пришлось прервать ради выполнения возложенных на отряд совсем новых функций. Надо было спасать самодержавие от мятежей. Дошло до того, что "Слава" в течение недели давала приют перетрусившему и перебравшемуся на корабль со всем семейством финляндскому генерал-губернатору. Дело нарушил и перевод "Славы" в новое соединение, которое она образовала с вернувшимся в Россию "Цесаревичем" и "Богатырем".

Новый отряд, полуофициально называвшийся "Гардемаринским", должен был совершать учебно-практические плавания с корабельными гардемаринами (Морского корпуса и Морского инженерного училища), после чего они, приобретя практические навыки службы на боевых кораблях, получали право (еще раз сдав экзамены) на производство в офицеры. Как говорилось во "Всеподданнейшем отчете по Морскому министерству за 1906–1909 гг." (С.-Петербург, 1911. С. 176), "мера эта была вызвана необходимостью обеспечить флот молодыми офицерами, вполне подготовленными к самостоятельному выполнению возлагаемых на них обязанностей".