Церковная старина в современной России - [54]

Напоследок было выражено отношение к музеям, которое и определяло стратегическую цель тактического маневра по сотрудничеству с музейной общественностью: культурное достояние должно жить не в гробах (Лк. 8:27), а там, откуда оно родом, — в Доме Божием. Напомним, что в евангельских строках, на которые ссылался патриарх, речь идет о «гадаринском бесноватом», который жил в пещере-гробе. Изгнанный из него легион бесов был послан в свиное стадо, которое утонуло в озере. Сравнив учреждения культуры, давшие приют церковным святыням, с жилищем одержимых, первосвятитель обозначил конечную цель своей деятельности.

Если приведенная интерпретация покажется кому-то натянутой, то стоит привести эпизод, рассказанный директором Владимирского музея-заповедника Алисой Аксеновой. Во время посещения патриархом Суздаля у нее завязался разговор с не названным по имени лицом из ближайшего патриаршего окружения. В результате функционер заявил: нет никакой разницы в том, что находится в бывшей церкви — хлев или музей[208].

Стоит назвать вещи своими именами. В благодарности музейщикам за спасение церковных реликвий, постоянно декларируемой патриархом, нет никакого другого смысла, кроме самой благодарности. Светская сторона всегда стремилась видеть в этом расположенность патриархии к равноправному сотрудничеству. Музейщики слышали в этих декларациях то, что хотели услышать, пытаясь читать между строк. Однако эти благодарности однозначно понимались теми, кто их произносил: спасибо, ваша миссия окончена, будьте любезны вернуть украденное и освободить помещение. Именно этому, по нашему мнению, и было посвящено патриаршее интервью накануне подписания одного из самых важных соглашений о сотрудничестве с Министерством культуры. То, что, по соображениям общественной дипломатии, патриарх не имел прав внятно выразить, за него сделали другие идеологи церковно-музейного конфликта[209].

Глава IV Годы великого перелома: 1993–1995

Новый виток споров о культурных ценностях Церкви был связан с новым уровнем политического противостояния в российском обществе. 20 апреля, накануне референдума о доверии Президенту, запланированного на 25 апреля 1993 г., Борис Ельцин встретился с главами и представителями религиозных конфессий в России. Проблема передачи культовых зданий была обозначена здесь как одна из самых сложных. На встрече говорилось о необходимости государственной программы для ее решения, рассчитанной на 5–10 лет, а может быть и на более длительную перспективу, и обеспеченной бюджетным финансированием[210]. Итогом встречи явилось распоряжение Президента № 281-р от 23 апреля 1993 г. «О передаче религиозным организациям культовых зданий и иного имущества», где говорилось о поэтапной передаче имущества религиозного назначения, находящегося в федеральном ведении, в собственность или пользование. В двухмесячный срок, совместно с советской властью, нужно было подготовить перечень имущества, передаваемого в первоочередном порядке, а также определить сроки, порядок и условия их передачи. Шедевром законотворчества был следующий пункт: «При передаче культовых зданий и иного имущества учитывать по возможности интересы культуры и науки, имея в виду обеспечение сохранности памятников культуры, доступа к ним туристов, экскурсантов, всех граждан». Специалисты в области права расценивают принятие подобного распоряжения как «неправомочное действие», поскольку передача культурных ценностей в чье-либо пользование являлась совместной прерогативой законодательной и исполнительной власти[211].

Тем временем общество пыталось выработать свою модель взаимоотношений с патриархией. В начале 1993 г. С. Ямщиков от имени Ассоциации реставраторов России выступил с инициативой создания фонда «Сохранение», в задачи которого входило приобретение икон и их реставрация с целью дальнейшей передачи в храмы. Первые 20 икон были переданы в церковь Большого Вознесения у Никитских ворот в Москве[212]. В 1994 г. фонд передал Казанскому храму на Красной площади еще 25 икон XVIII–XX вв. Позднее подобный вклад был сделан в Пафнутиево-Боровский монастырь[213]. Другая часть общества в лице «кандидата исторических наук Владимира Сидорова» призывала государство отказаться от «заигрывания с казенной церковью в вопросах передачи памятников культуры»[214].

Летом 1993 г. продолжал разрабатываться вопрос, связанный с подготовкой закона о реституции имущественных прав Церкви. Лидер Российского христианско-демократического движения Виктор Аксючиц предложил несколько вариантов постановления правительства, определяющего конкретную процедуру передачи имущества с учетом ситуации на местах[215]. Накануне посещения Президентом Валаама 28 июня 1993 г. был подписан Указ № 964 «О создании Международного фонда возрождения Валаамского архипелага и Спасо-Преображенского Валаамского монастыря». Государственный взнос фонда составил 1 миллиард рублей. Продолжался и конфликт вокруг Лавры и Сергиево-Посадского музея. Основные трения монастыря и музея, вплоть до применения обеими сторонами физической силы, начались после распоряжения Президента, которое было истолковано монастырем в свою пользу. Режим пребывания экскурсантов и паломников на территории монастыря устанавливался совместно с музеем-заповедником, однако в январе 1993 г. Лавра выпустила правила, одобренные патриархом Алексием (Ридигером), где говорилось об исключительном праве паломнического центра на проведение экскурсий по территории Лавры