Церковная история - [54]

ГЛАВА 11 О том, как царь Юлиан отнимал у христиан имущество

Царь Юлиан, сначала показывавший благосклонность ко всем, впоследствии вел себя не со всеми одинаково. Если представлялся случай сделать что-нибудь в укоризну Констанцию, то он охотно удовлетворял просьбам христиан, а когда этого не могло быть, то явно обнаруживал перед всеми ненависть, какую питал он вообще к христианам. Так, повелел он восстановить новацианскую церковь в городе Кизике, разрушенную до основания Евзоем, угрожая тяжким наказанием тамошнему епископу Элевсию, если он в течение двух месяцев не окончит постройки на собственный счет. Тем не менее, однако же поддерживал он и язычество, отворял, как сказано, и языческие капища, даже в базилике торжественно приносил жертвы гению Константинополя, где поставлена была и статуя этого божества.

ГЛАВА 12 О халкидонском епископе Марисе

В это время к нему приведен был Марис, епископ Халкидона, что в Вифинии, приведен потому, что от старости потерял зрение. Пришедши к царю, он высказал ему много оскорбительного, называл его нечестивым, отступником и безбожником, а тот, воздавая обидой за обиду, именовал его слепым и прибавил: «Сам Бог твой Галилеянин не исцелит тебя». Галилеянином Юлиан обыкновенно называл Христа, а христиан галилеянами. На это Марий смело отвечал царю: «Благодарю Бога, что Он лишил меня зрения, и не дал видеть лица того, кто впал в такое нечестие». Царь ничего не сказал, но после жестоко обходился с христианами. Видя, что христиане чтут святых, пострадавших при Диоклетиане, и зная, что многие из них охотно идут на мучения, он старался даже в этом найти средство мстить им, и принял противный образ действий, то есть отменил чрезмерную жестокость Диоклетиана, не отменив однако же гонения совершенно. Гонением я называю то, когда каким бы то ни было образом возмущают спокойствие мирных жителей, а он возмущал его следующим образом: предписал законом христианам не получать образования, чтобы, изощривши свой язык, говорил он, они не могли противостоять диалектикам языческим[209].

ГЛАВА 13 О возмущении язычников против христиан

Тем, кто не хотел отречься от христианства и приносить жертвы идолам, Юлиан запретил служить в придворном войске. Христианам не позволялось также быть начальниками провинций — потому, говорил он, что закон повелевает им не употреблять меча для наказания людей, заслуживших своими преступлениями смерть. Многих располагал он к приношению жертв ласками и подарками, и тут-то, как в горниле, открылось перед всеми, кто был истинный христианин, и кто мнимый. Христиане в смысле собственном охотно снимали с себя пояс, соглашаясь лучше претерпеть все, чем отречься от Христа. К числу таких людей принадлежали Иовиан, Валентиниан и Валент, впоследствии бывшие царями. А другие, державшиеся христианства не искренно и истинному счастию предпочитавшие богатство и здешние почести, не затруднились склониться к идолопоклонству. Из числа таких был константинопольский софист Экиволий, который, приспособляясь к нравам царей, при Констанции притворялся пламенным христианином, при Юлиане казался ревностным язычником, а после Юлиана хотел опять быть христианином, ибо простершись на земле пред вратами одного молитвенного дома, кричал: «Попирайте меня ногами, как соль обуявшую». Столь легкомыслен и непостоянен был Экиволий прежде и после. В это время царь, желая отомстить персам за то, что при Констанции нападали они на римские владения, поспешно через Азию прибыл в восточные области. Зная, сколько зла причиняет война, и как много нужно денег для того, чтобы вести ее, он придумал хитрое средство собирать деньги с христиан: на тех, которые не хотели приносить жертвы, возложил он денежную пеню, и взыскание с истинных христиан совершаемо было с особенной настойчивостью; потому что каждый вносил (деньги) применительно к своему состоянию. Через этот несправедливый сбор несправедливо отнимаемого имущества царь скоро стал богат, потому что изданный закон приводил в исполнение и там, где самого не было, и там, куда сам приезжал. Тогда язычники вообще стали нападать на христиан, а так называемые философы начали стекаться в собрания, установили некоторые таинственные обряды, при которых, под предлогом гадания по внутренностям, умерщвляли невинных детей мужского и женского пола, и употребляли в пищу плоть их. Это делали они как по другим городам, так и в Афинах и в Александрии. Здесь, придумав клевету на епископа Афанасия, они донесли царю, что Афанасий развращает город и весь Египет, и что надобно изгнать его из города. По царскому повелению, восстал против него и правитель Александрии.

ГЛАВА 14 О бегстве Афанасия

Посему Афанасий опять обратился в бегство[210], сказав своим приближенным: «Удалимся, друзья, на короткое время; это только облачко, оно скоро пройдет». Сказав так, он тут же взошел на корабль и поплыл по Нилу в Египет. Те, кому хотелось схватить его, гнались за ним. Но когда преследовавшие были уже недалеко, и спутники советовали Афанасию бежать опять в пустыню, он избавился от преследователей искусной выдумкой, а именно: присоветовал обратиться назад и плыть им навстречу, что и было тотчас исполнено. Когда не задолго пред тем убегавшие приблизились к преследовавшим, последние, ни о чем другом не спрашивая первых, спросили только, где, полагают они, находится Афанасий. Те отвечали, что Афанасий недалеко, и что, если они поспешат, могут тотчас же взять его. Быв обмануты этим, они с поспешностью, но напрасно, гнались за ним, а он, избавившись от опасности, тайно прибыл в Александрию и жил там в неизвестности до тех пор, пока не прекратилось гонение. Такое-то бедствие, после многих гонений от христиан, постигло александрийского епископа и от язычников. Между тем начальники областей, считая наклонность царя к язычеству благоприятным случаем для собственных выгод, делали христианам больше зла, нежели сколько позволяли царские указы: требовали с них больше денег, чем следовало, а иногда употребляли и телесные наказания. Узнав об этом, царь не обратил на то внимания, и когда христиане жаловались ему, он сказал: «Ваше дело — терпеть наносимое зло, так заповедал вам Бог ваш».