Церковь Духа Святого - [109]

8. На этом мы заканчиваем наше исследование о превращении старейшего пресвитера в епископа. Все дальнейшее содержание епископского служения развивается на основе апостольского преемства, включающего в себе первосвященство и учительство. Первые страницы истории этого процесса нам нужны были, как аргумент в пользу правильности описанного нами первоначального устройства церкви. Начало его мы искали в самой Церкви, а не вне ее, исходя из того, что в Церкви ничего не может возникнуть из ничего, так как все в ней имеет свои корни в ее прошлом, хотя бы даже это прошлое отстранялось тем, что шло ему на смену. Мы сознательно почти не говорили о влиянии на этот процесс эмпирических факторов, т. к. их влияние в эту эпоху было крайне незначительно. Как сила должна иметь определенную точку приложения, чтобы иметь возможность действовать, так и эмпирические факторы должны иметь в Церкви свою точку приложения, чтобы влиять на церковную жизнь. Эта точка приложения для эмпирических факторов находилась в том, что в самой себе содержала Церковь и из самой себя развивала. Наша задача состояла в том, чтобы показать, что начальная точка появления епископского служения находилась в самой Церкви. Оно не возникло в определенный исторический момент, как нечто совсем новое, в Церкви не содержащееся. В потенции первоначальная церковь заключала в себе основы этого служения, хотя и не имела его. Она знала единое служение предстоятелей в лице епископов–пресвитеров, которых возглавлял на Евхаристическом собрании старейший из них.

VIII. ВЛАСТЬ ЛЮБВИ (с. 281–303)

1. Многовековая история церкви в значительной степени изменила жизнь церкви, создала в ней такие формы, которые коренным образом отличаются от первоначальных, и вкоренила такого рода представления, которые мы не находим в ее первоначальном учении. Нам трудно сейчас понимать первые страницы истории церкви. Нам приходится для этого делать над собою особое усилие, чтобы выйти из современных форм жизни, которые для нас настолько привычны, что мы почти не представляем себе, что они могли быть иными. Все изменения, которые произошли в жизни церкви, и все, которые произойдут, являются результатом ее исторической жизни. С самого начала церковь оказалась включенной в общий исторический поток человеческого бытия. Церковь пребывает в истории и в истории осуществляет свои задачи. Церковь нельзя исторгнуть из истории, так как исторический момент присутствует в самой Церкви, но и историю нельзя отделить от Церкви, т. к. она в ней находит свой смысл и свое завершение.

Первоначальное христианство знало только конкретно существующие в определенном месте церкви. Для него абстрактное и конкретное понимание Церкви совпадало, т. к. в каждой местной церкви пребывала, существовала или выявлялась во всей полноте своего единства и в единстве своей полноты вся Церковь Божия. Не затрагивая существа и природы Церкви, исторический момент в ней относится к этим ее проявлениям в эмпирической жизни. Внешние формы жизни Церкви, вытекая из ее природы, подвержены влиянию эмпирических факторов. Это влияние законно и естественно, когда они влияют извне на то, что содержится в ней, но оно становится незаконным и недолжным, когда эмпирические факторы входят в самую Церковь и действуют на нее изнутри, увлекая за собою в исторический процесс самое существо Церкви. В последнем случае эмпирические принципы заменяют собою церковные начала, а потому неизбежно вызывают в ней более или менее глубокие искажения. История церкви знает такого рода искажения, которые она большею частью преодолевает, но не всегда полностью и не всегда все. В течение почти двухтысячелетней истории, под влиянием эмпирических факторов, вошедших в церковную жизнь, постепенно появился осадок, который почти закрываёт подлинную церковную жизнь. Живя в Церкви, мы часто как–будто только скользим по этой чисто внешней коре, не пытаясь проникнуть через нее к подлинному существу Церкви. В результате Церковь представляется нам в том виде, в каком она является на этой коре, а мы принимаем это внешнее проявление за подлинное существо Церкви.

Оцерковленные эмпирические факторы и лежащие в основе их эмпирические принципы приобретают в Церкви природу церковных начал, а потому теряют свою связь с эмпирической действительностью, их вызвавшей к жизни. Они продолжают действовать в Церкви даже тогда, когда их действие прекращается в эмпирическом бытии. Происходит разрыв между эмпирическим слоем церковной жизни, соответствующим определенному историческому моменту, и общей исторической жизнью человечества. Этим объясняется, что давно сошедшая с исторической сцены византийская жизнь с ее эмпирическими факторами продолжает жить в нашей церковной жизни, как нечто незыблемое и неизменное. Византия пережила саму себя в церкви, и тень византийского императора продолжает витать в церковной жизни, когда мы и до сих пор воспроизводим в некоторых литургических актах церемониал императорского двора, хотя настоящее духовное наследие Византии только приоткрывается для нас. Наше церковное сознание не всегда отдает себе ясный отчет, где кончается действие подлинных церковных причин и где начинается действие оцерковленных эмпирических факторов давно исчезнувшей жизни. С другой стороны, эти же оцерковлеклые эмпирические факторы, представляя из себя некий отвердевший исторический момент в жизни Церкви, постепенно выводят Церковь из исторического процесса, мешая законному действию на нее новых эмпирических факторов в меняющихся условиях исторической жизни. Подлинное существо Церкви не имеет прежней возможности проявляться в современных исторических условиях, что мешает Церкви выполнять ее миссию в исторической жизни человечества. Очередная задача, которую ставит наше время, заключается в том, чтобы отделить в нашей церковной жизни отжившие эмпирические факторы от церковных, а тем самым открыть жизнь Церкви воздействию новых эмпирических факторов и возродить исторический момент в Церкви. Без решения этой задачи невозможно подлинное возрождение церковной Жизни.