«Центурионы» Ивана Грозного. Воеводы и головы московского войска второй половины XVI в. - [32]

Скорее всего, это место было примечено в 1556 г. именно Матвеем Ржевским во время его рейда в низовья Днепра. Обращает на себя внимание тот факт, что этот городок (и «замок» на Хортице) вызвал большую обеспокоенность и у хана, и у великого князя Литовского Сигизмунда II. Литовский правитель в своем послании хану указывал, что Псельский и Хортицкий городки не только препятствуют отношениям Литвы и Крыма, но еще и аналогичны тем городам, что ставили Иван III и Василий III на подступах к Казани, – намек более чем прозрачный!²⁵⁶ И снова подчеркнем, что все это стало следствием активных действий Ржевского на Днепре, не побоявшегося взять на себя больше, чем предписывалось ему первоначально!

О том, где был Матвей Ржевский в 1557 г., мы не знаем. Можно лишь предположить, что, отбыв «годование» путивльским наместником, он осенью 1557 г. был назначен наместником «на Северу», в Чернигов. Здесь он пробыл недолго, и уже в начале 1558 г. мы видим его на новой службе. На страницах разрядных книг и летописей он появился в 1558 г. Не дожидаясь конца суровой зимы 1557/58 г. («зима та была стюдена, великие мразы во всю зиму, и не един день со оттеплеем не бывал, и снеги пришли паче меры, многие деревни занесло, и люди померли по деревням, и на путех такоже много народа кончашася»²⁵⁷), Иван Грозный 2 января 1558 г. отсылает в низовья Днепра «на Хартущу» (то есть на Хортицу) князя Дмитрия Вишневецкого. Вместе с ним отправилась туда же целая рать во главе с дворовым сыном боярским из Переславля-Залесского Игнатием Заболоцким «з жилцы», рязанским дворовым сыном боярским Ширяем Кобяковым «з детми з боярьскыми», «да голов Данила Чюлкова да Матвея Дьяка Иванова сына Ржевского, да Ондрея Щепотева, Василья Тетерина, Михаила Евсково, Михаила Ондреева сына Павлова, Онофрея Лашинсково, Петра Таптыкова, Микиту Сущова, Нечая Ртищева» «с казакы» и «с стрелцы». Князь А. Курбский писал позднее, что всего в поход «нарядили» 5 тысяч ратных людей, что достаточно правдоподобно, учитывая число голов и атаманов, отряженных в эту экспедицию. Перед князем и его людьми была поставлена задача «ити прямо, а во Псле… суды поделати и з запасы ити на Днепр. И велел государь князю Дмитрею стояти на Днепре и беречи своего дела над крымъскым царем»²⁵⁸. Очевидно, что эта рать двинулась по пути, проторенному Матвеем Ржевским в 1556 г, и не случайно наш герой был включен в ее состав – экспедиции был нужен опытный и энергичный человек, знающий местность и имеющий опыт весеннего сплава по Пселу и Днепру.

Так Ржевский стал участником большой игры, задуманной Иваном Грозным. Русский царь замыслил организовать серьезную операцию против своего недруга, крымского хана, с привлечением ногаев и кабардинцев. С этой целью тогда же, в январе 1558 г., из Москвы был отпущен посол кабардинского князя Темрюка Идаровича Канклыч Кануков с посланием, в котором князю Темрюку предлагалось, собрав своих людей, идти на помощь Вишневецкому. Бию Исмаилу царь отписывал в январе же, что собирается «промышляти сею весною» над Девлет-Гиреем, и призвал присоединиться к экспедиции Вишневецкого. Несколько позднее, в марте, отправляя к ногаям посла Елизария Мальцева, Иван передал вместе с ним грамоту Исмаилу, в которой писал, что «царь и великии князь их (то есть Исмаила и его близких. – В. П.) для обид послал на крымсково князя Дмитрея Ивановича Вишневетцкого со многою ратью. А велел ему засести на Днепре Ислам Кермень. И из Ислам Кермени велел ему крымскому царю недружбу делати». К этому царь добавлял, что «черкасом пятигорским велел есми на него (Девлет-Гирея. – В. П.) ж ити, памятуя свое слово, что нам на всякого недруга заодин быти». Естественно, что Исмаилу, по мнению Ивана, следовало присоединиться к Вишневецкому и горцам и хотя бы «детей своих и племянников и рать свою на крымсково» послать вместе с Ивановыми ратными людьми и «черкасами» «промышляти заодин»²⁵⁹. Кстати, забегая вперед, из этой переписки становится ясным, почему Иван отправил вместе с Вишневецким преимущественно вооруженных пищалями казаков и стрельцов – видимо, в Москве предполагали, что Темрюк и Исмаил дадут легкую конницу, а московские ратные люди и казаки Вишневецкого поддержат ее огнем.

Увы, этим планам русского государя не суждено было сбыться. Девлет-Гирей, оповещенный Сигизмундом II, что «Вишневецкий с помочью князя великого Московъского з немалым войском вытягънул на поле»²⁶⁰, поспешил увести своих людей за Перекоп и сам сел в осаду, ожидая набегов русских ратных людей и казаков. В мае Вишневецкий писал царю, что он со своими людьми подошел к самому Перекопу «и сторожей побил за шесть верст от Перекопи, а люди ему встречю крымскые не бывал ни един человек». Простояв под Перекопом ночь, во второй половине следующего дня Вишневецкий пошел на запад, к Днепру, «на Тованьской перевоз» в 25 верстах ниже по течению от Ислам-Кермена, и здесь три дня ждал татар, но и на этот раз «крымцы к нему не бывали и не явливалися». Огорченный этим, князь ушел оттуда на Хортицу, где встретился с Ржевским. Бывшему стрелецкому голове и путивльскому наместнику было поручено чрезвычайно важное и ответственное задание – пока Вишневецкий налегке устремился к Перекопу, Матвей должен был доставить в низовья Днепра караван стругов с провиантом, «зельем» и всеми остальными необходимыми для автономных действий посланной против крымцев немалой рати.