Центровые - [68]

Мне такие люди по душе. Настоящий игрок и должен быть беспокойным. Абсолютно бесконфликтным, нечестолюбивым людям в большом спорте делать нечего. Не секрет, что есть такие вроде бы не без задатков, не без способностей баскетболисты, о которых говорят, что они «хорошо сидят». То есть довольствуются положением запасных, не проявляют ни малейшей активности, им спокойнее на скамейке, нежели в игре. Такие игроки погоду не делают, из таких мастера не вырастают, как бы щедро ни одарила их природа…

Я сам немало походил в запасных, что меня ужасно злило и обижало. Никакие аргументы, никакие доводы тренеров, партнеров не могли убедить меня в том, что я по каким–то причинам пока должен посидеть в запасе. У меня было одно желание — играть. И это чувство игрока осталось во мне, когда я стал уже тренером. Те же, кто смирился со своей судьбой дублера, мне антипатичны.

К тому же я убежден, что инертные резервисты никогда не будут большими игроками. Поэтому пассивность моих подопечных мне всегда претила, я подчас намеренно создавал конфликтные ситуации, обострял конкуренцию в команде, поощрял ее. Ибо уверен, что как великие открытия рождаются только в борьбе характеров и умов, так и великие игроки появляются в споре самолюбий, в столкновении личностей. Поэтому мне так импонировала горячность Сушака, его страстная натура, его постоянное стремление доказать всем — и мне особенно, что он необходим сборной команде, просто обязан быть на площадке.

Но не всегда, однако, желания заявить о себе достаточно. Нужны и другие качества, в первую очередь мастерство. Сушак мастером достаточно высокого класса, безусловно, был. Он всегда активно хотел тренироваться, что помогало его быстрому становлению. И не боялся высоких нагрузок. Перед чемпионатом Европы‑65 на базе в Серебряном бору мы с Юрием Озеровым ввели работу с отягощениями. Ребята надевали свинцовые пояса и манжеты на руки и на ноги. С такими «довесками» и тренировались, и играли, и отрабатывали броски, и занимались общефизической подготовкой (бегали, прыгали, выполняли гимнастические упражнения), хотя общий вес этих доспехов доходил до 25 кг.

Коля словно и не чувствовал тяжести и неудобства. Если другие ребята все упражнения стали делать как–то натужно, а к концу занятий буквально с ног валились от усталости, то Коля по–прежнему легко, непринужденно, красиво, будто и не весили пояс и манжеты ничего, делал все, что нужно. И после тренировки только шутил и гордо поглядывал на остальных. Это вообще у него в крови было — красота. Казалось, что отягощения не утруждают его, он оставался уверенным в себе и внешне абсолютно не менялся. Даже вида не показывал, как ему тяжко. Все вроде бы говорило о том, что он обязательно станет классным баскетболистом. Все ведь, кажется, было при нем: рост, красота, чувство гармонии, трудолюбие, стоицизм, выносливость — чего же еще? 0 днако вот тут и наступало какое–то несоответствие. Насколько красив, изящен, органичен, мастеровит был Коля в жизни и на тренировках, настолько скован, непохож сам на себя в игре. Он, видимо, чересчур старался доказать свое право на место в основном составе, а потому перенапрягался, становился каким–то некоординированным, терял легкость. И куда что девалось?

Думается, влияли (как и на других центровых) и поздний приход в баскетбол, и отсутствие хорошей школы. Без мяча Коля двигался прекрасно, с мячом — тяжело. Правда, он и был приверженцем мощной, силовой, не слишком техничной игры. Коля имел в своем арсенале неплохой средний бросок, но предпочитал вступать в схватку непосредственно под щитом, растолкать, раскидать соперников и просто запихнуть мяч в корзину. Именно в борьбе на «втором этаже» Сушак был особенно хорош и опасен. Он плотно держал своих подопечных, вообще постоянно был как бы в тени щита. Понимал, что далеко в поле ему делать ничего, но если надо было, то в одном из эшелонов атаки бежал вперед. Повторяю, без мяча он убегал быстро, а вот с мячом работал труднее, немного не хватало ему техничности.

Коля не был из тех центровых, которые стремятся только дать результат. В СКА, правда, он в среднем очков по двадцать приносил, но в сборной его сумма была значительно ниже, раза в два ниже.

Не всегда, к сожалению, мог Николай реализовать в матчах все накопленное на тренировках. Этот разрыв между потенциальными возможностями и непосредственной отдачей в игре Коле до конца преодолеть так и не удалось. И тем не менее в команде его любили, уважали, даже брали с него пример.

Все–таки умел он быть обворожительным. Баскетболисты — парни в большинстве своем уникальные, глазастые, прекрасно понимающие, кто есть кто. И лидер на площадке далеко не всегда первенствует за ее пределами. Да, Коля Сушак в звездах не ходил, более того, так и не закрепился в сборной, если и выделялся, то на тренировках, но в обыденной жизни все старались равняться на него и походить на него. Умел киевлянин преподносить уроки хорошего тона, при этом не подчеркивая своего превосходства — лучшее свидетельство истинной интеллигентности.

В этой связи вспоминается случай, произошедший во время турне сборной СССР по Южной Америке. В Мексике нам впервые довелось узнать, что такое «шведский стол». Ребята у нас были как на подбор — гвардейцы, большинство за 2 м. Дай волю, так Амиран Схиерели, Рудольф Нестеров, Саша Петров, Толя Поливода, Володя Андреев, Яак Липсо, Миша Медведев, Коля Сушак разорили бы своим аппетитом хозяев. И действительно, навалились они на еду, причем особенно упирали на закуски. На столах образовалась гора тарелок, будто парни щеголяли друг перед другом способностью поглощать в один присест такое обилие пищи. Но так было в первый и последний раз за «шведским столом». Ведь вместе со всеми сидел Коля Сушак, как и обычно, вел себя с полным чувством меры, собственного достоинства, такта, внутренней культуры. Ел он, как и все, что делал, красиво, по всем правилам хорошего тона, я бы вновь употребил слово «элегантно», маленькими порциями, что остудило пыл остальных ребят. И в дальнейшем они уже посматривали на Колю и старались все делать, как он. Мелочь, конечно, но говорит она о многом. На площадке же зачастую роли менялись: здесь уже Коле приходилось смотреть на других и быть учеником. Толковым, надо сказать, учеником. А главное, упорным, неуспокаивающимся. Скажем, не слишком заметен был Николай на чемпионате Европы‑65 в Москве, хотя для победы команды сделал многое. Но не думаю, что кто–то рассчитывал вновь увидеть его в сборной, тем более что после 70‑го года я, всегда симпатизировавший ему, со сборной уже не работал. Однако через семь лет после европейского первенства в составе сборной страны Сушак выиграл престижный тогда турнир — мемориал Ю. А. Гагарина. В этом весь Сушак: добился–таки своего, вернулся в сборную.