Ценою крови - [9]
Солей — та, во всяком случае, ночь явно не проплакала. Вон она, подметает пол, а сама про себя улыбается. А, будь что будет… Так, закончила с полом, взяла тряпку, подоконник протирает, изразцы печи — там уже обед готовится…
Барби прищурилась и как будто между прочим, бросила:
— Ждем гостей, да?
Солей покраснела:
— Что ты имеешь в виду?
— Уж больно ты за чистоту взялась. Случайно, не месье Мишо пригласила?
Солей поспешно заправила выбившуюся прядь.
— Я его не приглашала. Как я могу — без вашего с папой разрешения?
Барби подумала над ее ответом.
— А если бы мужчина сказал, что придет без приглашения, ты как?
Солей прыснула:
— Была бы не против, если это только не Марсель Салье.
Барби тоже засмеялась:
— Марсель-то ничего, но вот мамаша его… Надо бы пирог поставить, раз гость будет…
— Гость? — в голосе Даниэль, появившейся из спальни с грузом постельного белья, прозвучало любопытство. — Кто это?
— Это пока так, предположение, — отрезала Барби. — Ты давай со стиркой побыстрее, а то до вечера не высохнет. Твой папа не любит спать на мокром.
Они все хихикнули, Даниэль двинулась дальше, но опять остановилась:
— Месье Мишо?
По лицу Солей можно было прочесть ответ, и все опять хихикнули.
— Ой, какой симпатичный! И танцует как Бог! Он со мной тоже танцевал — один раз.
Барби с деланной суровостью прикрикнула на нее:
— Давай, давай, за дело! Рано еще о мужиках думать. Хоть еще годок подожди…
— Да уж, не больше! — гордо проговорила Даниэль.
Мать и старшая дочь обменялись улыбками.
В душе Реми, который в это время приближался к подворью Сиров, бушевали противоречивые чувства. Не было ли все вчерашнее каким-то наваждением? В свете луны или костра женщина может показаться такой таинственной, привлекательной, а увидишь ее при солнечном свете — и все рассеется! Да еще и выпил он вчера прилично… Ну нет, не так уж и много; кроме того, когда он впервые ее увидел, было еще совсем светло. А у него сразу дух перехватило. Первое, что ему тогда в голову пришло, — обнять и поцеловать, прямо на виду у всей деревни. Он даже поежился, представив себе, что последовало бы: его бы в костер бросили или в канаву, камнями бы забили… В Акадии нравы целомудренные. Тут своих женщин оберегают. Да и сам он разве не пал бы грудью на защиту этой Солей Сир? Нет, тут все надо, как полагается: с разрешения родителей, с благословения церкви…
Но готов ли он к этому? Ему нравился его образ жизни. Один в лесах, ни от кого не зависишь… Поторговаться с индейцами, съездить в Квебек, покрутить по ходу дела любовь с какой-нибудь индианкой или незамужней белой… Но с Солей это не пройдет. Даже в самом невинном смысле. Тут только с серьезными намерениями. А их у него пока не было — во всяком случае, до вчерашнего вечера.
Хоть бы у нее какой-нибудь порок обнаружился — может, он не заметил, что у нее зубы гнилые или хромает… Да нет, изо рта у нее приятно пахло, будто она только что клубники поела, а танцевала как! А вдруг все-таки что-то такое есть? Ну, сейчас он все узнает.
— Идет! — громким шепотом возвестила Даниэль. — Солей, мама, идет!
Солей быстро пригладила платье, подкрутила прядку волос, задорно выбившуюся из-под белоснежного чепца. Может, платье другое надо было надеть и пирог по-другому испечь…
Вот и он, появился в проеме двери, какой огромный, отец и братья по сравнению с ним прямо карлики какие-то…
— Месье Мишо? — голос Барби прозвучал ровно: ни особой теплоты, ни враждебности. — Какая неожиданность! Входите, входите!
— Мадам Сир, извините меня! — он обращался к хозяйке, но глаза его видели только Солей. — Я хотел бы перемолвиться с месье Сиром, если не возражаете. Мне сказали, что он обувку хорошо чинит, а мне тут как раз нужно кое-что…
Барби про себя улыбнулась не очень убедительному объяснению, которое этот парень дал своему приходу. Верно, Эмиль — мастер по коже, но наверняка охотник должен уметь поправить свою обувь сам, и не хуже.
— Солей, принеси месье Мишо чего-нибудь попить. Или, может быть, пивка?
— Нет, нет, спасибо, — Реми решил, что сегодня никакого дурмана. — Водички, пожалуй.
— Конечно, конечно! — Солей проворно сбегала за кувшином. Боже, только бы он не заметил, как у нее голос срывается…
Он слегка прикоснулся к ее руке, когда брал кувшин; она дрожала. Или это его рука дрожит? Или у обоих?
— Спасибо, мадемуазель.
— Пожалуйста, не за что.
Барби почувствовала, что ей пора вмешаться, а то они так и останутся стоять, уставившись друг на друга.
— Ой, вы знаете, а месье Сир в поле. И вернется затемно. Но мои дочери пойдут относить им обед, очень скоро. Даниэль, помешай-ка похлебку, она почти готова. Может быть, вам сходить с ними? Там и переговорите с Эмилем.
"Небось знает, что мы заранее все это продумали!" — усмехнулась про себя Барби.
— Верно, хорошая мысль, — быстро согласился Реми.
— Вот и прекрасно. А пока садитесь, подождите. Может, хотите попробовать, что мы приготовили? Из оленины. Солей и Даниэль всегда здесь обедают, чтобы полегче тащить было.
Вообще-то обед вдвоем они никогда не носили, но на сей раз нужен присмотр. Нет, она не сомневалась в дочери, просто приличия того требовали.
Для большинства самым странным в Кэти были её серебряные глаза. Из-за этого многие относились к ней с недоверием. Но сама Кэти знала, что в ней было кое-что ещё более необычное. Она умела передвигать предметы силой мысли, и эта сила росла с каждым днём. Также Кэти понимала, о чём думают животные. Никто из её знакомых не мог делать ничего подобного. И судя по тому, что говорили люди, она точно знала: лучше никому не знать о её способностях.
Ревнует – значит, любит. Так считалось во все времена. Ревновали короли, королевы и их фавориты. Поэты испытывали жгучие муки ревности по отношению к своим музам, терзались ею знаменитые актрисы и их поклонники. Александр Пушкин и роковая Идалия Полетика, знаменитая Анна Австрийская, ее английский возлюбленный и происки французского кардинала, Петр Первый и Мария Гамильтон… Кого-то из них роковая страсть доводила до преступлений – страшных, непростительных, кровавых. Есть ли этому оправдание? Или главное – любовь, а потому все, что связано с ней, свято?
Эпатаж – их жизненное кредо, яркие незабываемые эмоции – отрада для сердца, скандал – единственно возможный способ существования! Для этих неординарных дам не было запретов в любви, они презирали условности, смеялись над общественной моралью, их совесть жила по собственным законам. Их ненавидели – и боготворили, презирали – и превозносили до небес. О жизни гениальной Софьи Ковалевской, несгибаемой Александры Коллонтай, хитроумной Соньки Золотой Ручки и других женщин, известных своей скандальной репутацией, читайте в исторических новеллах Елены Арсеньевой…
Тара, выросшая в приюте, с изумлением осознала, что ей предстоит обвенчаться с совершенно незнакомым мужчиной – Гэроном, герцогом Акрейдж, предводителем могущественного шотландского клана Маккрейг… с человеком, которому она нужна лишь как мать будущего наследника. Новоявленная герцогиня даже не подозревала ни о том, что ей надлежало стать орудием чужой мести, ни о том, что вместо этого ей предстоит спасти супруга от верной гибели…
В поисках легендарного буддийского храма и его сокровищ герцог Инглбери встречает златоволосую Сариду, которая становится для него самой ценной находкой. Красавица англичанка как две капли воды похожа на принцессу, жившую много веков назад, также как сам герцог – на ее возлюбленного царя Ракая Пикатана. Но коварная судьба уготовила герцогу и его любимой тяжкие испытания…
Сюжет романа Дюма «Инженю» — любовная драма, которая разыгрывается на фоне событий, непосредственно предшествующих Великой французской революции.
Даже лишившись родины, общества близких людей и привычного окружения, женщина остается женщиной. Потому что любовь продолжает согревать ее сердце. Именно благодаря этому прекрасному чувству русские изгнанницы смогли выжить на чужбине, взвалив на себя все тяготы и сложности эмиграции, — ведь зачастую в таких ситуациях многие мужчины оказывались «слабым полом»… Восхитительная балерина Тамара Карсавина, прекрасная и несгибаемая княжна Мария Васильчикова — об их стойкости, мужестве и невероятной женственности читайте в исторических новеллах Елены Арсеньевой…
Пленница в доме своего властолюбивого отца, красавица Бэтти Энн Линдер уже успела заслужить репутацию "падшей женщины" у добропорядочных жителей городка Дэстини, что в Аризоне. И ее изрядно подмоченная репутация пострадала еще больше, когда она сначала случайно ранила странствующего "проповедника", а потом принялась заботиться о нем.А между тем Зак Медисон был просто волком в овечьей шкуре — сладкоголосый соловей себе на уме… вечно алчущий интрижки самовлюбленный сластолюбец, вечно пекущийся о своем "здоровье".
Была ли она Каталиной Португальской, принцессой, заброшенной судьбой на чужбину, чтобы дать наследника Британской Короне и обрести мужа и любовника в лице Карла II?Или она — Ноэль Ван Бредин, ученая, сегодняшняя американка, безудержной страстью заброшенная в объятия разгульного адвоката Эндрю Макдональда… Увязнувшая в интригах, опутывающих этого человека, такого загадочного и необычного?Или она — одна и та же Прекрасная Дама, сквозь время несущая свою любовь, презревшую власть столетий?
Саманте Джеймс пришлось задуматься о своей жизни, чтобы больше доверять своему разуму. Ведь сердце ее уже не однажды подводило.Уехать из дома, начать новое дело — это казалось удачным выходом из пикантного положения. И все было бы ничего, но отец настоял, чтобы сопровождал ее в путешествии высокомерный шериф Макс Баррет. Путь их по извилистым каньонам, между горных кряжей и по бесплодным долинам был опасен и тернист… След в след за ними мчались кровожадные бандиты, главаря которых Максу пришлось уничтожить.
У женщины появляется мужчина и всю ее подчиняет только страсти. Состояние экстаза, которое она сразу же испытала, знаменует собой лишь только начало этого калейдоскопа безумия.Существует любовь, которую не способна забыть ни одна женщина на свете, нельзя забыть ни ее удовольствий, ни ее страсти, ни той цены, которую приходится за все это платить…Не было в Новом Орлеане женщины прекраснее, чем Анжела, не было и рассудительнее. Она заботилась только о своих землях и о своей личной свободе… но лишь до той поры, пока на горизонте не появился очаровательный француз, который сразу же предъявил свои права на ее тело и сердце…Филипп, околдовав ее жаркую плоть, подчинил ее здравый рассудок, увез Анжелу из Луизианы и представил при дворе Наполеона Бонапарта.Их обоюдная страсть завершится леденящим душу наваждением и запретным чувством, взращенным в их сердцах колдовством любви.