Цена жизни - смерть - [39]

Он посмотрел на часы: до предполагаемой встречи еще полчаса. Турецкий неспешно допил пиво и поехал дальше по Трубецкой, свернул на Малую Пироговскую, но не в сторону Новодевичьего, а в обратную, объехал сквер Девичьего поля, по Большой Пироговской в Новодевичий проезд, подрулил к «Пиросмани». Если эти козлы не в курсе, куда он направляется, пусть думают, что вышел пообедать и поближе к Генпрокуратуре ни одного подходящего ресторанчика не нашел. «Девятка» все время висела на хвосте, но была не настолько близко, чтобы заметить, что Турецкий только припарковался у ресторана, а заходить внутрь даже не собирался. Дворами он выскочил на Погодинскую, живо схватил такси и покатил к кладбищу.

Где расположена могила Хрущева, Турецкий, разумеется, не знал (не имел обыкновения захаживать сюда с цветами), но с помощью смотрителя-экскурсовода под разглагольствования того о монументальном и авангардном в творчестве Андреева, Коненкова и Неизвестного быстро отыскал памятник.

До встречи оставалось еще семь минут, Говорова не было. Кстати, его рыдвана у центрального входа тоже.

Турецкий побродил между памятников, народу было немного. Прошла экскурсия иностранцев. Никакие подозрительные личности не прятались в кустах и не подпирали березки, из склепов не выглядывали дула автоматов, и если на колокольнях соседнего монастыря и засели снайперы, то им было до «важняка» не дострелить.

Однако Говоров так и не появился.

Турецкий прождал до четверти третьего, еще раз обошел памятник Никите Сергеевичу, поискал тайные послания от великого конспиратора, но ничего не нашел.

Размышляя о том, кто и зачем его сюда вытащил, Турецкий пешком вернулся к «Пиросмани». Его «Волга» была на месте, «девятка» стояла в соседнем квартале. Пока «важняк» гулял по кладбищу, погода стала еще хуже, поднялся жуткий ветер, гнавший по улицам тучи пыли, запахло дождем. С запада шла гроза, где-то над Крылатским уже сверкали молнии.

Первые тяжелые капли упали на раскаленный асфальт, когда он был метрах в ста от машины. Добежал Турецкий уже мокрым. Буквально ласточкой он влетел внутрь «Волги» и тут подумал, что в его отсутствие под капот вполне могли засунуть противотанковую гранату. Слава как-то рассказывал забавную историю на эту тему: один товарищ неделю проездил с лимонкой под днищем машины. Кто-то устроил проволочный каркас с магнитными присосками, а внутрь этой проволочной корзиночки уложил лимонку. Когда саперы ее достали, граната была уже вся облеплена грязью, а чека торчала себе на месте. Как и когда должно было сработать это взрывное устройство, так и не выяснилось, хотя рвануть могло просто от езды по колдобинам — зацепился днищем за веточку-палочку, и привет.

Ливень полоскал редких прохожих и не собирался заканчиваться, а Турецкий сидел курил и думал, выйти заглянуть под капот или ну его на фиг. Под днище все равно ведь не полезешь. И все-таки решил проверить, хоть наполовину уменьшить вероятность досрочной и героической гибели на боевом посту. Все равно ведь уже намок.

Под капотом бомбы не оказалось. Мысленно перекрестившись, Турецкий повернул ключ в замке зажигания, ничего не произошло, мотор послушно заурчал, и только. Все еще опасаясь бомбы с дистанционным управлением, «важняк» покатил в центр. «Девятка» следовала за ним. То ли они вконец обнаглели, то ли поняли, что Турецкий слежку просчитал, но в этот раз машина была одна. И не отстала, даже когда «важняк» недвусмысленно свернул на Петровку.

— Не боись, — успокоил товарища Грязнов, выслушав краткое содержание приключений Турецкого и комментарии к ним. — Машину твою сейчас загоним в гараж, там спецы проверят — и насчет взрывчатки, и насчет маячков. И с номерами тоже определимся. А пока тебя надо сушить и лечить, а то схватишь еще воспаление легких среди лета. Твоя жена меня с ботинками съест. У нее же всегда я во всем виноват.

Не переставая трепаться, Слава зарядил кофеварку, достал из сейфа неизменную треть коньяка — у Турецкого в сейфе хранились две трети, а у Грязнова — одна треть (феномен совершенно непостижимый обычному уму, независимо от того, сколько, где и когда выпивалось, сейфовые заначки оставались неизменными) — и запер дверь кабинета, чтобы никто не нарушил приватность беседы.

Одна треть уменьшилась ненамного, почти незаметно — налили только в кофе по двадцать граммов, у Грязнова намечалось совещание в главке. Из гаража позвонили и доложили, что машина Турецкого чистая, никаких лишних деталей не обнаружено.

Слава аллаху, и на том спасибо.

Успели повторить кофе и выкурить по сигарете, пока кто-то из многочисленных подчиненных Грязнова выяснил, на кого зарегистрированы машины преследователей. Слава выслушал отчет по телефону, попросил повторить по буквам, почесал в затылке и недоуменно уставился на Турецкого:

— Знаешь, кто за тобой шел?

— ФСБ или отдел внутренних расследований вашего министерства? — высказал предположение Турецкий.

— Не-а. «Девятка» наша ведомственная, числится за УНОНом. То есть за тобой следили менты. Ты чего натворил, говори и лучше мне сдавайся.

— А «фолькс»?

— Из тех же краев — зарегистрирован на некую Любимову Елизавету Сергеевну, муж которой, полковник МВД, тоже трудится в УНОНе.