Цена жизни - смерть - [21]

— Я его не устраивал.

— С кем из больных Промыслов общался?

— Ни с кем. Он лежал в боксе.

— А из персонала?

Молчание.

— Вы меня плохо слышите?! — не выдержал Турецкий. — С кем из персонала контактировал Промыслов?!

— С Долговой, — пробубнил доктор недовольно.

— Кто такая Долгова, врач? Сестра?

— Завлаб в НИИ, к клинике она отношения не имеет. Вроде бы они с Промысловым давние знакомые.

— Так это она его устроила?

— Не знаю. Наверно. Возможно. Его покойный Георгий Емельянович лично оформлял, а она каждый день навещала. Отца его, повторяю, я в глаза не видел.

15

У Долговой было необычное имя — Божена. Миловидная натуральная блондинка с хрупкими чертами лица, глубокими синими глазами и легкой спортивной фигуркой.

Она сидела за компьютером, одновременно глядя на монитор и в лежащий на столе справочник, левая рука бегает по клавишам, правая что-то чертит в журнале. На появление Турецкого Божена Долгова никак не отреагировала. Он заглянул ей через плечо: сплошь китайская грамота, чудовищные химические формулы и непонятные обозначения.

— Вы следователь? — спросила она, не отрываясь от работы.

— А вы в прошлой жизни были Юлием Цезарем?

Божена Долгова захлопнула справочник и выключила компьютер.

— Вы здесь в связи с гибелью Георгия Емельяновича?

— Не совсем. Некоторое время назад исчез Евгений Промыслов, а я его разыскиваю.

— Здесь вы его не найдете, зря стараетесь.

Азаров был прав, подумал Турецкий, народ тут как на подбор: ни с одним каши не сваришь.

— И почему вы пришли ко мне? — снова подала голос Долгова.

Ну это уже ни в какие ворота, возмутился он про себя.

— Послушайте, я не хочу показаться невежливым, но обычно я задаю людям интересующие меня вопросы. Давайте будем придерживаться традиций.

— Давайте не будем спорить на пустом месте. Что конкретно вы хотите знать о Евгении?

— Как максимум, где он в настоящий момент находится и чем занимается.

— Увы, мне об этом ничего не известно.

— Тогда расскажите мне о нем все, что знаете, дабы я смог отталкиваться от чего-то в своих поисках.

— Я принимаю ваше предложение, давайте будем придерживаться традиций. Спрашивайте.

— Договорились. Спрашиваю: это вы устроили Промыслова сюда, в клинику профессора Сахнова?

— Да, я его уговорила. Это одна из лучших, если не самая лучшая у нас государственная нарколечебница. К тому же я могла непосредственно контролировать, как у него дела.

— Я только что разговаривал с его лечащим врачом. Он сказал, что Евгений предрасположен к наркотикам и потому лечение не было эффективным…

— Насчет предрасположенности я с ним на сто процентов согласна, — с жаром подхватила Божена, — хотя это и не вполне строгий термин. На сегодняшний день ни в одной наркологической клинике мира не могут измерить степень предрасположенности пациента к тому или иному наркотику количественно, как, например, артериальное давление. Не существует общепризнанной методики.

— То есть вы тоже считаете, что лечение было обречено на провал? Зачем же вы тогда на нем настаивали?

— Вы не совсем правильно себе это представляете. Помещение Евгения в клинику не было абсолютно бесперспективной затеей. Да, шансов на исцеление было немного, но они есть всегда, это процесс вероятностный. И он, по крайней мере на время лечения, перестал колоться. Уже одно это стоило того, чтобы…

Это еще надо бы уточнить, но не сейчас, подумал Турецкий, попозже, сначала следует усыпить бдительность.

— Но Промыслов лечился уже неоднократно, в том числе за границей, и пока без особого результата.

— Да, я знаю…

— А вообще, как давно вы с ним знакомы?

— Мы вместе учились в институте.

— И там он сел на иглу.

— Не сразу. Начал с травки, потом амфитамины…

— Надо понимать, для сокурсников это не было большим секретом?

— Баловались, конечно, коноплей, не он один был такой. Не так повально, как сейчас, но тем не менее. Но остальные это переросли, как детскую болезнь, а Евгений из-за своей предрасположенности стал быстро прогрессировать.

— Погодите, вы учились вместе с Промысловым. Тогда вы должны быть знакомы и с Коржевским.

— Конечно, я с ним знакома.

— Он мне про вас ничего не рассказывал.

— А почему вы думаете, что он должен был? О чем вы разговаривали?

— Все о том же. Почему исчез Промыслов и как его найти. Вы думаете, Коржевскому было известно о вашей роли в последней попытке Евгения соскочить с иглы?

Божена пожала плечами:

— Спросите Коржевского.

— Не премину. Вот что, давайте рассмотрим возможные версии исчезновения. Вы лучше знали Промыслова, можно сказать, несравненно лучше, я его вообще никогда в глаза не видел, кроме того, вам известно его психологическое состояние. Поэтому вы для меня прокомментируете вероятность тех или иных предположений.

Божена посмотрела на Турецкого без особого энтузиазма.

— Давайте, конечно, попробуем, но не стройте иллюзий, будто я эксперт по его мотивационным приоритетам. Он же наркоман, может, ему пригрезилось, что он Афанасий Никитин и опаздывает на последний караван в Индию, — доходчиво объяснила Божена. — Как вы в таком случае собираетесь его найти? Вы над этим задумывались?

— Это как раз проще всего. Возбуждено следственное дело, подключен МУР, объявлен его розыск в масштабе страны. Ориентировки разосланы, если он где-нибудь объявится, хоть в тмутаракани, его задержат. А вот мог он, к примеру, никого не предупредив, податься, допустим, собирать урожай мака, вместе с кем-нибудь из своих дружков?