Цена Жизни - [75]

В это время в блиндаж заглянул начальник штаба. Степан остановился, но увидев жест полковника Родионова, продолжил:

— Наши потери — двое раненых. Один — тяжело, рядовой Смирнов, и он сегодня в медсанбате умер, не приходя в сознание. А рядовой Ахтырский легко ранен в руку, и, как сказали в медсанбате, через две недели будет в строю. Вот и всё, товарищ полковник. А как быть с Ваней Смирновым?

— Рядовой Смирнов будет похоронен на нашем армейском кладбище со всеми почестями, и, конечно, будет награжден посмертно. Этим вопросом займется замполит полка, он же отправит и похоронное извещение его родным. О вчерашней вашей разведывательной операции я доложу сегодня командиру дивизии, а вам, разведчикам пока отдыхать…

И Степан вышел из штаба полка и пошел к себе в блиндаж.

Вечером в блиндаж к разведчикам пришел старший лейтенант Костин. Маша вылечившись от ранения, хозяйничала в блиндаже, накрывая на стол и раскладывая принесенный ужин. На столе в котелке стояли и «наркомовские» сто грамм.

Костин открыл крышку котелка, понюхал и сказал:

— Да, с этим в полку стало туго. Однако, я вижу, что начальник штаба вас любит. И шутя добавил: цените это, разведчики.

Но разведчикам было не шуток. Они все собрались у этого столик и ждали Гришу Ахтырского из медсанбата после перевязки. Гриша к ужину немного опоздал, он был в хозвзводе и узнал, что похороны Смирнова назначены завтра на 10.00 часов. Ваню Смирнова похоронят в братской могиле вместе с двумя бойцами из первого батальона., умерших от ран в городском госпитале.

Гриша взглянул на стол, увидел в котелке «наркомовские» и тихо сказал:

— Давайте сегодня не будем, завтра и помянем…

Так и решили. Ужинали молча. Молчал и Гриша, взводный балагур, что было ему несвойственно. Все были подавлены смертью Вани.

Маша ужинать не стала. Налив себе в кружку чаю, она молча ушла к себе в закуток. И только Костин вместе со Степаном уединились и тихо вели разговор о прошедшей разведке.

Костин сказал Степану, как он допрашивал немца. Тот, закрыв глаза и слегка потирая затылок, рассказывал о предстоящей немецкой операции по прорыву нашей обороны и даже приблизительно показал на карте. А вот число начала операции по прорыву он действительно не знает. Они ждут из Берлина какое-то большое начальство. Офицер действительно оказался штабистом…

Костин заговорил по громче, обращаясь уже ко всем:

— Да, кстати, как это Ушаков определил, что именно такой «язык» нам нужен. Ведь беря в плен именно этого офицера, он пропустил двоих офицеров, прошедших мимо него.

И все посмотрели на Федора Ушакова. Тот помолчал немного и невозмутимо ответил:

— Так он же шел по своей надобности в накинутой на плечи шинели, значит, до этого он был в помещении и выскочил на улицу на минутку.

— Вот это логика, товарищи разведчики, — воскликнул Костин, — а ведь Федор среди вас самый маленький. Учитесь мыслить.

— «Мал золотник, да дорог», — добавил Гриша Ахтырский, и все засмеялись. Возникшее было напряжение у разведчиков сразу немного спало.

А Костин, уединившись со Степаном, продолжил рассказывать о допросе пленного немца:

— Этот штабной офицер случайно услышал о том, что в ставке Гитлера произошли большие изменения. Гитлер недоволен тем, что пошел второй год войны, а Ленинград еще не взят. Я вот что думаю — сейчас конец октября, и немцы, видимо, хотят устроить нам сюрприз в наш большой праздник 7 ноября. Эти соображения я высказал начальнику штаба и командиру полка, ведь на мне очень большая ответственность за полковую разведку. Поэтому полковник Родионов поехал в штаб дивизии просить из армейского резерва танковый батальон с танками Т-34 для передвижной обороны, и ещё три гвардейских миномёта, — два для удерживания флангов, и один — в центр обороны. И если всё удачно получится, надо будет скрытно перебазировать через Ладогу полк истребителей на прифронтовой аэродром Ленинграда с Волховского фронта.

— Да, задача стоит сложная, — произнес в задумчивости Степан.

— А тебя я попрошу прямо с начала ноября отправляй в разведку небольшие группы по три разведчика на однодневную разведку. А ещё одну группу с рацией, и я сам приму в ней участие. Я полагаю, что это будет последний прорыв немцев в этом году, поэтому немцы вложат в него всю свою мощь…

Они ещё долго говорили, пока горела керосиновая лампа, а потом легли спать. Старший лейтенант Костин решил заночевать в блиндаже у разведчиков.

Утром следующего дня похоронили Ваню Смирнова и тех двоих бойцов из первого батальона в братской могиле со всеми воинскими почестями. А вечером за ужином разведчики помянули Ваню, и по традиции, положенные Ване 100 грамм налили в алюминиевую кружку накрыли тонким ломтиком черного хлеба.

* * *

Во время однодневной разведки группой сержанта Батько было обнаружено, что со стороны болотистой местности, которую немцы обошли полукольцом, в бинокль хорошо просматривается фланговое скопление немецких войск, и даже был виден предполагаемый их штаб. Об этом сержант Батько доложил старшему лейтенанту Костину. Костина это заинтересовало, и он решил послать туда группу разведчиков с рацией и сам же её возглавить. В эту группу ещё должны войти старший сержант Зуев, младший сержант Пашкова — радистка и младший сержант Ушаков. Но начальник штаба полка, посмотрев список, сказал, что начальник разведки должен быть в штабе полка. Ведь немцы могут начать штурм нашей обороны в любую минуту. А группу можно усилить по желанию самого Костина другим разведчиком. И в группу старшего сержанта Зуева решили ввести старшего сержанта Батько.