Цена Жизни - [67]

6 декабря Немцы находились в 30-ти километрах от Москвы, это станция Крюково Октябрьской ж.д. и станция Лобня Савеловской ж.д. Маша, получив такое сообщение по рации страшно испугалась, ведь 30 км — это так мало. Маша жила вместе с родителями и старшей сестрой в Ленинградской области в тридцати километрах от районного центра. Их начальная школа была недалеко, всего в 1,5 километрах от их деревни, а школа — семилетка в 3-х километрах. Старшие классы средней школы Маша заканчивала в районном центре, проживая во время учебы у своих родственников.

Маша хорошо помнит и свои детские годы. С сестрой Зоей, которая старше её на три года, они жили очень дружно. Перед каждым учебным годом их родители ездили в районный центр в магазин покупать для Зои «обнову», так тогда говорил их отец. Брали с собой и Машу; ей тогда всё было интересно, и ехать на автобусе, и ходить по магазину, и смотреть как Зоя примеряет купленные вещи, которые потом приходилось Маше донашивать. Но Маша не вредничала и не обижалась, что ей приходится донашивать всё то, что оставалось от сестры.

Зоя, закончив семилетку, дальше учиться не стала, а пошла на курсы счетоводов, окончила их и стала работать учетчицей в МТС. Затем в 1939 году она вышла замуж за тракториста из этой МТС, а в 1940 году у них родилась дочка Таня.

30 километров — это много или мало? Маша ещё ни разу не была в Москве, но представляла её по рассказам Зои. Они с мужем, Зоя и Сергей Андреевич перед самым началом войны, когда Танюшке исполнился год, всей семьей поехали в Москву, чтобы посмотреть столицу с её достопримечательностями. Побывать, если удастся, в Большом театре, сходить в Мавзолей им. Ленина, и, конечно, принять участие в демонстрации 1 мая. И это всё у них осуществилось. А проходя близко около правительственной трибуны удалось увидеть самого И.В.Сталина.

Об этом Зоя рассказывала несколько раз, да так вдохновенно и красочно, что у Маши это врезалось глубоко в память.

Но вот началась война, мужа Зои Сережу призвали в армию в самом начале войны. Отец Маши, Иван Петрович Пашков, участник войны с белофиннами, был ранен в ногу, и в эту войну уже не подлежал призыву. Он работал конюхом в своем родном колхозе. Мать Маши, Дарья Сергеевна, в этом же колхозе работала дояркой.

Маша закрыла глаза и как бы представила красавицу столицу с её Красной площадью с Большим театром и мавзолеем им. Ленина. А за тридцать километров стоят фашисты в обличии страшных зверей, готовясь к последнему прыжку, чтобы уничтожить не только всё живое в Москве, но и вычеркнуть из истории само слово Москва, также, как хотели это сделать с Ленинградом.

Это видение так подействовало на её еще неокрепшее сознание девочки, недавно пришедшей прямо со школьной скамьи в эту страшную войну, что ей стало плохо, ноги у неё подломились, и она, машинально выключив рацию, опустилась на пол, прислонясь к ножке стола с этой рацией.

В это время разведчиков в блиндаже не было. Они находились на боевом задании по ликвидации десантной группы немцев, прорвавшейся на участке обороны первого батальона. И тут Маша услышала, как бы издалека незнакомый голос: «Что с вами, товарищ младший сержант?».

Маша открыла глаза — перед нею стоял незнакомый лейтенант. Она быстро поднялась, поправила пилотку и приложила руку к виску, приготовившись доложить старшему по званию, но лейтенант, улыбнувшись, легонько опустил её правую руку вниз и сказал:

— Не надо, Маша. Я лейтенант Костин, переводчик из штаба дивизии, и к вашему полку прикреплен тоже как переводчик. Я только что из штаба полка, и начальник штаба сказал мне, что вы-Маша Пашкова, радистка, работаете как с микрофоном, так и с ключом.

Лейтенант Костин прогнал улыбку с губ и сразу перейдя на уставной язык, продолжал:

— Товарищ младший лейтенант. Ленинград наш почти полностью окружен немцами, и связь с Большой землей осуществляется только по застывшему Ладожскому озеру, то есть Ленинград почти в полной блокаде. Нам необходимо разведать южное и западное побережье озера и определить — какое количество немецких войск. Так что готовьтесь к предстоящей операции сами и готовьте свою рацию. А группу разведчиков, с которой вы пойдёте, сформирует старший сержант Зуев. Вам всё понятно, товарищ младший сержант.

— Так точно, товарищ лейтенант. Мне всё понятно.

Маша посмотрела на свою рацию, погладила её, и повернув голову в сторону Костина, сказала:

— Мы, товарищ лейтенант, не подведем.

До лейтенанта Костина, видимо, только сейчас дошло, что перед ним не только военнослужащая, а молодая симпатичная девушка с выбивающимися завитушками волос из-под пилотки, которую он в полусумраке блиндажа сразу и не разглядел. И прощаясь с ней, он тихо сказал:

— До свидания, Маша. А ваши разведчики придут только под утро…

Выйдя на улицу и направляясь в штаб полка, он подумал об этой жуткой несправедливости, когда девушкам приходится браться за оружие, рисковать своей жизнью, и непонятное чувство вины, что они мужчины, защитники, допустили это, коснулось его сердца.

Маша тоже вышла на улицу вслед за лейтенантом Костиным и прищурив глаза от яркого дневного света, долго смотрела в ту сторону, где держал оборону батальон капитана Сергачева, и оттуда все ещё были слышны отзвуки выстрелов.