Цена Жизни - [11]

Особенно Семке нравилось, когда лошадь переходила на галоп, он как бы сливался с лошадью воедино. А бег лошади рысцой Семка недолюбливал, получалась какая-то тряска.

Григорий Иванович стал обучать Семку по всем правилам верховой езды, а это оказалось не так то просто. Для учебы использовали больше Лорда. Посадив Семку в седло, Григорий Иванович заводил Лорда в загон, привязывал к его узде легкую веревку, называемую кордой, и гонял Лорда по кругу. Таким образом, Семка освоил курсы верховой езды. И вот однажды Григорий Иванович решил вместе с Семкой совершать прогулку на Лорде и на Бесе. Сначала вывели Лорда и его оседлали, и Семка, сев в седло и немного отъехав, стал ждать Григория. Григорий Иванович, взяв плетку, сам вывел Беса, а пока конюх держал Беса за узду, Григорий его седлал и внимательно смотрел, как Бес раздувает ноздри и протягивает голову в сторону Лорда, и бьет передним копытом о землю, значит сердится. Тогда Григорий Иванович встал впереди Беса внимательно и даже нахально посмотрел ему в глаза, «поиграв» перед ним плеткой. Он знал, что лошади не любят, когда им смотрят в глаза, и Бес сразу смирился. Видимо почувствовал кто перед ним, и козни Беса тут не пройдут.

Они вернулись часа через два, довольные и тем, что покатались, и тем что подружили этих кровных «братьев».

Когда Семка закончил полностью свое обучение в школе, он стал чаще бывать у Захара на конюшне. Дальше крестьянские дети не учились, особенно полукрепостные. И не потому, что не хотели, а просто не было возможности.

Как то Григорий Иванович пришел на конюшню и сказал Семке:

— Сема. Тебя хочет видеть Поля, моя жена. И если Захар Матвеевич отпустит, то эта встреча может состояться сегодня.

При этом Григорий Иванович вопросительно и с улыбкой посмотрел на Захара.

— Да я что, я ничего. Пусть идет, — только и проговорил Захар.

— Скажу по секрету, продолжал Григорий Иванович, — Полюшка хочет тебе подарить какой — то подарок по случаю окончания учебы.

До Захара только сейчас дошел смысл просьбы Григория Ивановича и той шутки, что он разыграл, и, оставшись один на один с лошадьми, рассмеялся. И внезапно слеза радости или печали скатилась с его впалой щеки.

* * *

Когда Семка с Григорием Ивановичем пришли в помещичий дом, Поля встретила их с нескрываемой радостью:

— А, это мой дружок Семушка, которого я когда то нянчила, но поправив себя, сказала:

— Нет, это не Семушка, это настоящий маленький мужичек Сема!

С этими словами она протянула Семке большую книгу, на обложке которой было написано — «А.С.Пушкин».

— Ты знаешь этого поэта и писателя, Сёма, — спросила Поля.

— Да, я знаю его, — ответил Семка, и добавил, — я даже знаю его стихотворение «Зимнее утро» и могу его рассказать без запинки.

— Нет, не надо, я верю тебе, ты молодец, — добавила Поля, — И ещё я хочу подарить тебе рубашку.

Поля достала из шкафа сверток, развернула его и Семен увидел красивую рубашку цвета голубого неба с белыми разводами. Поля приложила рубашку к плечам Семена и сказала:

— Ну, ничего, через год будет как раз. А это подарок твоей маме, небольшой цветастый платок…

Поля завернула подарки и отдала Семке сверток.

Григорий Иванович провожая Семку, тихонько ему сказал, чтобы не услышала Поля:

— А завтра мы с тобой будем купать и Лорда и Беса в речке. Верховым лошадям, как и рабочим, это очень необходимо…

* * *

Так пролетели лето и осень. А зимой попробовали запрячь в легкие сани Лорда для прогулки Поли, — она была беременна и весной должна родить.

Григорий Иванович всё реже и реже появлялся на конюшне. Все заботы по управлению большим хозяйством легли на его плечи.

* * *

Весной Поля родила девочку и назвали ее Машей. Даша, узнав, что у Поли родилась девочка, сама напросилась быть нянькой у Поли и во всем ей помогать. Даша стала жить в помещичьем доме, а Семен полностью заменил маму на конюшне. Илья Андреевич был очень доволен, и даже как то внешне преобразился. Раньше он ходил хмурый и невеселый. А когда родилась внучка, он будто бы и моложе стал, — это же продление рода Старовойтовых.

* * *

Семке исполнилось четырнадцать лет, но выглядел он немного старше. Скотники перестали называть его Семкой, а стали звать Семеном, ведь кончилось его детство и юность, и он вступил во взрослую жизнь.

И Даша решила отметить день рождения сына, хотя это было и не принято в крестьянских семьях, но она видела, как это происходило в более зажиточных семьях. Для этого Даша отпросилась у Поли на один день, она заранее приготовила бутылочку медовухи и решила пригласить Захара Матвеевича-конюха, посидеть вечером и поздравить Семена с днем рождения. Утром она пошла в общую прачечную, чтобы постирать ту красивую Семкину рубашку и еще кое-какое белье. Она два года не стирала эту рубашку, боясь испортить цвет, а тут решила, — пусть Семен посидит за столом в чистой рубахе.

Когда Даша стала стирать свое белье, пришла ее подруга, скотница Нюра, та тоже решила постираться. Они разговорились, и Даша сказала, что ее сыну Семке исполнилось 14 лет, и она решила отметить ему день рождения и конечно в чистой рубахе. Нюра на это тоже сказала, что её Дуняшке исполнилось 10 лет и хитро улыбнувшись, добавила: