Цена утопии. История российской модернизации - [119]
Полагаю, это совсем неплохие, а главное – весьма неожиданные показатели для страны – участницы тотальной войны, мобилизовавшей самую большую на тот момент в мировой истории армию – порядка 14 млн мужчин.
Эти цифры плохо сочетаются с образом доведенного до отчаяния, до безысходности и так далее народа.
Так в чем же, спросят читатели, причина взрыва «народного гнева»?
Как ни парадоксально, в феврале 1917 года никакого взрыва не было. «Конец самодержавия» наступил даже без аккомпанемента холостого выстрела «Авроры». Февральские события возникают как бы ниоткуда, что прямо ставит вопрос о мере предопределенности свержения монархии.
Традиционная точка зрения состоит в том, что Февраль 1917 года – это, условно говоря, ответ Истории на «системный кризис самодержавия». Убедительно аргументированная позиция С. В. Куликова такова: Февраль 1917 года – это успешный верхушечный заговор под лозунгом «революция во имя победы», вызванный стремлением переломить ход войны, отодвинув от руководства Николая II с его «изменницей» – царицей, запредельно уронившими «распутинщиной» свой престиж. Заговорщики, находившиеся в тесном контакте с рабочей группой ЦВПК, сумели прежде всего через К. А. Гвоздева, председателя рабочей группы ЦВПК, в нужный момент поднять петроградский пролетариат и придать своему заговору вид массового возмущения народных масс.
Разница между этими подходами громадная.
Потому что в первом случае речь идет о глобально неверной стратегии развития страны в течение длительного периода, а этому противоречит все, что мы знаем о преобразованиях Столыпина.
Во втором же случае речь идет о роковой недальновидности узкой элитарной группы, самонадеянно пробудившей силы, с которыми она наивно рассчитывала совладать, но справиться не смогла. Не будь заговора во главе с А. И. Гучковым – до осени 1918 года русская армия безусловно удержала бы фронт, и Россия оказалась бы державой-победительницей. Напомню, что в марте – апреле 1915 года Англия и Франция согласились, в частности, на передачу России после войны Константинополя и проливов, а в 1916 году – и значительной части Восточной Турции («области Эрзерума, Трапезунда, Вана и Битлиса», а также части Курдистана). Едва ли не лучшим свидетельством того, что революция не вытекала из логики развития страны как после 1906 года, так и после 1 августа 1914-го, стали написанные Лениным в январе 1917 года слова: «Мы, старики, может быть, не доживем до решающих битв этой грядущей революции».
Однако массовость революции, особенно заметная с началом аграрных погромов, и Гражданская война – от Владивостока до Прибалтики и Бессарабии – как бы сами собой подразумевают наличие каких-то глобальных причин, способных всколыхнуть 160 млн человек, живших на неоккупированной врагом территории.
А тут какой-то заговор?! Несолидно получается.
Мне приходилось слышать от коллег скептические замечания по этому поводу в духе: ну вот, опять теория заговора, конспиративные сюжеты.
В ответ я задаю вопрос: действительно ли Петр III умер от геморроидальных колик, а Павел I – от апоплексического удара?
Такая ли редкость подобный заговор в нашей истории и истории других стран с неустоявшимся правовым режимом и слабым правосознанием элит?
В любой преуспевающей стране всегда имеются скрытые предпосылки революции, поскольку в социальной жизни общества неизменно присутствуют те или иные противоречия. Почему они выходят или не выходят на поверхность, актуализируются или остаются потенциальными возможностями – отдельная большая тема.
И если возмущение все же начинается, ключевой вопрос заключается в том, что играет роль детонатора. В данном конкретном случае не снижение уровня жизни, а поражения на фронтах привели нескольких слишком инициативных людей к мысли о том, что Россия не сможет победить в войне, пока ею руководит Николай II, и с лета 1915 года они начали готовить отстранение императора от власти, еще не планируя конца монархии в России.
Обернулось все иначе – главной причиной революционных катаклизмов, на мой взгляд, стало падение монархии. Именно этот фактор, начавший действовать с 2 марта 1917 года, нарастая вширь и вглубь в пространстве и времени, и всколыхнул огромную страну, запустив своего рода цепную реакцию одичания ее населения.
Отречение изолированного и запуганного генералами Николая II росчерком пера уничтожило привычную, незыблемую для большинства из 160 млн жителей России систему мироздания, вековой порядок вещей, в центре которого стояла фигура Императора. После 2 марта люди проснулись в другом мире. А это включило механизм реализации апокалиптического провидения Достоевского: если Бога нет, значит, все дозволено. По моему глубокому убеждению, все последующее вытекает отсюда.
Падение монархии дало массе крестьянства моральную санкцию на реализацию «черного передела». Крестьяне иначе и не могли воспринять крушение обычного порядка – и стали осуществлять свою вековую мечту.
Российские газеты за март – апрель 1917 года дают обильную информацию, позволяющую без труда прогнозировать дальнейшее развитие событий.
Не зря С. В. Зубатов, экс-начальник Московского охранного отделения, узнав об отречении императора, молча ушел в свой кабинет и застрелился. В отличие от Гучкова и К
В монографии на основании широкого круга источников обосновывается концепция, согласно которой в 1861–1905 гг. правительство империи — во многом сознательно — пыталось реализовать антикапиталистическую утопию, первую в нашей истории. Утопию о том, что в индустриальную эпоху можно быть «самобытной» великой державой, то есть влиять на судьбы мира, в принципе отвергая и игнорируя то, за счет чего добились успехов конкуренты, и в первую очередь — общегражданский правовой строй и свободу предпринимательства. Естественным следствием этой политики стало унизительное поражение в русско-японской войне, которое спровоцировало революцию 1905 г., поставившую страну на грань катастрофы.
Эта книга о генералах 1812 г. — М. С. Воронцове, Д. В. Давыдове, А. П. Ермолове, А. А. Закревском, П. Д. Киселеве и И. В. Сабанееве, о шести друзьях, принадлежащих к лучшим русским людям своего времени. Герои великих сражений начала 19 в., они сумели сохранить себя и свое достоинство и в дни мира, когда жизнь поставила перед ними непростой выбор. Судьбы героев книги, людей отважных, благородных и искренних, не оставят равнодушными любителей истории и в наши дни.
Новый сборник статей критика и литературоведа Марка Амусина «Огонь столетий» охватывает широкий спектр имен и явлений современной – и не только – литературы.Книга состоит из трех частей. Первая представляет собой серию портретов видных российских прозаиков советского и постсоветского периодов (от Юрия Трифонова до Дмитрия Быкова), с прибавлением юбилейного очерка об Александре Герцене и обзора литературных отображений «революции 90-х». Во второй части анализируется диалектика сохранения классических традиций и их преодоления в работе ленинградско-петербургских прозаиков второй половины прошлого – начала нынешнего веков.
Смерть Чавеса вспыхнула над миром радугой его бессмертия. Он появился из магмы латиноамериканского континента. Он – слиток, родившийся из огненного вулкана. Он – индеец, в чьих жилах бушует наследие ацтеков и инков. Он – потомок испанских конкистадоров, вонзивших в Латинскую Америку свой окровавленный меч, воздевших над американским континентом свой католический крест. Он – социалист, тот красный пассионарий, который полтора века сражается за народ, отрицая жестокую несправедливость мира.Как Камчатка является родиной вулканов, так Латинская Америка является родиной революций.
Автор этой книги Андрей Колесников – бывший шеф-редактор «Новой газеты», колумнист ряда изданий, автор ряда популярных книг, в том числе «Спичрайтеры» (премия Федерального агентства по печати), «Анатолий Чубайс. Биография», «Холодная война на льду» и т.д.В своей новой книге Андрей Колесников показывает, на каких принципах строится деятельность «Общества с ограниченной ответственностью «Кремль». Монополия на власть, лидирующее положение во всех областях жизни, списывание своих убытков за счет народа – все это было и раньше, но за год, что прошел с момента взятия Крыма, в деятельности ООО «Кремль» произошли серьезные изменения.
Ни один из находящихся в строю тяжелых крейсеров не в состоянии противостоять меткому залпу орудий “Дойчланд”. Важнейшие узлы кораблей этого класса не защищены броней, и действие 280-мм фугасного снаряда будет разрушительным. Конечно, крейсера могут ответить огнем своих 203-мм орудий, но у германского корабля самые уязвимые пункты бронированы достаточно надежно, во всяком случае он может выдержать гораздо больше попаданий, чем его “тонкокожие" противники. Без преувеличений можно сказать, что создание “Дойчланд" и однотипных кораблей полностью меняет привычную стратегию и тактику войны на море, равно как и многие взгляды на кораблестроение.
Что позволило экономике СССР, несмотря на громадные потери в первые годы Великой Отечественной войны, выдержать противостояние с экономикой гитлеровской Германии, на которую, к тому же, работала вся Европа? В чем была причина такого невероятного запаса прочности Советского Союза? В тайне могучего советского проекта, считает автор этой книги — Николай Иванович Рыжков, председатель Совета Министров СССР в 1985–1990 гг. Успешные проекты, по мнению Рыжкова, не могут безвозвратно кануть в Лету. Чем ближе столетие Великой Октябрьской социалистической революции, тем больше вероятности, что советский проект, или Проект 2017, снова может стать актуальным.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Средневековые алхимики бились над созданием философского камня, способного превратить обычные металлы в золото. Сталинскому руководству удалось создать его подобие. Философским камнем советской индустриализации стали магазины «Торгсин», в которых в голодные годы первых пятилеток советские граждане вынужденно меняли золото, валюту, изделия из драгоценных металлов на ржаную муку, крупу, сахар и нехитрый ширпотреб. Торгсин стал циничным способом пополнения бюджета Советского государства, которое начало модернизацию страны будучи банкротом, не имея золото-валютного запаса.
Реформаторское наследие Петра Первого, как и сама его личность, до сих пор порождает ожесточенные споры в российском обществе. В XIX веке разногласия в оценке деятельности Петра во многом стали толчком к возникновению двух основных направлений идейной борьбы в русской интеллектуальной элите — западников и славянофилов. Евгений Анисимов решился на смелый шаг: представить на равных правах две точки зрения на историческую роль царя-реформатора. Книга написана в форме диалога, вернее — ожесточенных дебатов двух оппонентов: сторонника общеевропейского развития и сторонника «особого пути».
Книга Александра Филюшкина посвящена масштабному столкновению на Балтии во второй половине XVI века с участием России, Ливонии, Швеции, Польши, Великого княжества Литовского, Дании, Священной Римской империи и Пруссии. Описываемые события стали началом долгой череды противостояний России и Европы, определивших характер международного общения последующих столетий. Именно в конце XVI века военной пропагандой были рождены многие штампы и мифы друг о друге, которые питали атмосферу взаимной неприязни и которые во многом живы до сих пор.
Самодержавие и политический сыск – два исторических института, теснейшим образом связанные друг с другом. Смысл сыска состоял прежде всего в защите монарха и подавлении не только политической оппозиции, но и малейших сомнений подданных в правомерности действий верховной власти. Все самодержцы и самодержицы XVIII века были причастны к политическому сыску: заводили дела, участвовали в допросах, выносили приговоры. В книге рассмотрена система государственных (политических) преступлений, эволюция органов политического сыска и сыскная практика: донос, арест, допрос, следствие, пытки, вынесение приговора, казнь или ссылка.