Цена Шагала - [34]

— Если ты спросил, изволь выслушать спокойно, иначе я прерву нашу беседу.

— Хорошо-хорошо, Илья, не нервничай, не обижайся. Просто все эти события выбили меня из колеи. Я слушаю тебя.

— Ну, так вот, — продолжил также спокойно Кошенов. — Коль скоро в этой стране он вряд ли может рассчитывать на чью бы то ни было поддержку, следовательно, он будет пытаться искать какие-то пути в других государствах. Единственное, что мне приходит на ум, это Германия. Там наших с тобой бывших соотечественников навалом, и многие из них часто не брезгуют сомнительными сделками. Тебе самому это, наверное, известно не хуже, чем мне.

— Ты хочешь сказать, что он поедет в Берлин?

— Не исключено. Вопрос только в том, как он вывезет эти произведения из Англии. И, кроме того, я не вполне понимаю, как он пересечет границу. Ты же знаешь: Великобритания не вошла в Шенгенскую зону.

— Знаю, знаю, — отмахнулся Ермилов.

— А ежели знаешь, тогда сам должен понять, что путь его в Германию вряд ли будет прямым. Честно говоря, я не исключаю, что он вернется в Россию, по крайней мере, ненадолго. А посему, я умываю руки, и эстафета по поиску этого неуловимого мальчика переходит к тебе.

— Но ты уверен в том, что в Лондоне у него больше никого нет?

— Как можно быть уверенным в чем бы то ни было в наши дни? Геннадий, ты меня просто удивляешь. Но если говорить честно, опираясь на свой долгий опыт проживания в Англии, скажу тебе, что никто не будет иметь с ним дела без рекомендаций. А таковых, повторю еще раз, у него явно нет.

— Значит, мне обязательно надо возвращаться.

— Да. И, думаю, как можно скорее. В конце концов, насколько я понимаю, играть на своем поле тебе будет гораздо проще, не так ли?

— Пожалуй, Илья, пожалуй. Ну, что ж, спасибо.

— Не стоит. Я практически не пострадал, если не учитывать сломанной руки и нескольких неприятных моментов, которые я пережил в беседе с тобой и твоим подчиненным.

— Не волнуйся: я помню об этом и все тебе возмещу.

— Трудно поверить в твою искренность и доброжелательность, однако я человек незлобивый и не злопамятный, поэтому попробую. Удачи тебе, Геннадий, — сказал Кошенов и повесил трубку.

«Наверное, он прав, — решил Ермилов. — Так или иначе, здесь мне делать больше нечего. Картины — не иголка, просто так их не продашь, рано или поздно они всплывут. А вместе с ними всплывет этот журналистик. Что ж, теперь уже дело не только в картинах, теперь уже это личное: еще никто не смел поступать со мной подобным образом. Думаю, что он будет последним. В Москву так в Москву», — вздохнул Геннадий Андреевич и неспешно и аккуратно принялся собирать свой чемодан.

ГЛАВА 4

Вряд ли можно сказать, что встреча Трегубца и Скосарева походила на встречу двух старых друзей, трудно было бы назвать ее радушной и безоблачной. Но, так или иначе, она произошла. И после некоторых прелиминариев, в которые, по обыкновению сотрудников правоохранительных органов, входили угрозы, запугивание и даже физическое воздействие (вполне безобидное: ведь, право слово, несколько ударов по почкам и печени трудно назвать травмами), Скосарев и Трегубец нашли-таки общий язык.

— Значит, он должен позвонить, — уточнял Василий Семенович.

— Да, по крайней мере, он обещался.

— В каком случае?

— Ну, тогда, когда все будет сделано, когда он будет, так сказать, возвращаться.

— А вы уверены в том, что он будет возвращаться?

— А что ему там делать? Да и потом Виталька-то — друг, он его не подведет. Он мне вообще показался человеком порядочным. Как сказать, не то, что… В общем, лохом. Такие не финтят. На него разок надави — из него мармелад потечет.

— Мармелад, говорите, — усмехнулся Василий Семенович. — Что-то не заметно. Пока этот мармеладный мальчик весьма успешно избегал всех ловушек, и моих, и со стороны ваших новых друзей. Вот, кстати, опишите мне их поподробней. На кого они были похожи: это что, просто бандюки?

— Нет, бандюков я знаю, на бандюков они не похожи. Это что-то серьезнее. Я сперва подумал, что кто-то из ваших.

— Ну, эту мысль мы отставим как необоснованную.

— Вот. Потом думал, может, ФСБ? Тоже вроде не похожи. Но ребята серьезные.

— В том, что они серьезные, я уже успел убедиться. Но все-таки поконкретнее: что вам, как профессионалу, показалось? Алексей, подумайте, напрягите память.

— Ну… — задумался Скосарев. — Так я бы сказал: из какой-то структуры.

— Поконкретней.

— Ну, там, не знаю, служба безопасности чего-нибудь, банка или что-то в этом духе.

— Представиться они, конечно, не представились.

— Нет, вот карточку дали с телефоном.

— Это любопытно. Карточку сохранили?

— Конечно. Вот она. — И Алексей протянул Трегубцу маленький картонный квадратик, врученный ему когда-то Шутовым.

— Угу, — улыбнулся Василий Семенович, — один номер. Хорошо. Я думаю, вам он больше не понадобится, а потому я у вас его изымаю.

— Конечно, конечно берите, — Скосарев поспешно вложил в руку Трегубца визитку.

— Взамен я вам оставлю собственный телефончик. Здесь, как вы видите, указаны и имя, и фамилия, и даже отчество. Как только Сорин свяжется с вами, немедленно звоните. Это в ваших же интересах: сами понимаете, ваши новые друзья вряд ли оставят вас в покос. И только я, запомните, только я смогу избавить вас от неприятностей.