Цена ненависти - [64]

Челнинские информаторы согласны в том, что в настоящий момент в городе действуют как минимум четыре различные наци–скинхедские организации. Это мнение основывается на следующих наблюдениях. Одна группа скинхедов поддерживает контакты с местным отделением Национальной державной партии (НДПР) и распространяет в первую очередь литературу НДПР, в частности, брошюры и книги А. Севастьянова. Другая группа скинхедов поддерживает контакты с ижевским отделением Партии Свободы и распространяет литературу партии (предположительно посредником в этих контактах является упоминавшийся выше «Штрольх»). Третья группа, преимущественно ведущая пропаганду в школах, настойчиво аттестует себя православными (и, по некоторым сведениям, монархистами) и относится к пастве о. Олега Богданова, благочинного округа. Наконец, четвертая группа, видимо, наиболее прогитлеровски настроенная, известна тем, что единственная пытается активно вести пропаганду среди татарской молодежи, особо прославляя «заслуги» одновременно и РОА, и мусульманских подразделений, созданных гитлеровцами. Опираясь на косвенные признаки, челнинские информаторы полагают, что именно пропаганда этой последней группы наиболее успешна, так как основана не на националистическом или конфессиональном подходе (такой подход не встречает в молодежной среде Набережных Челнов понимания), а на идеологическом, к тому же не сильно расходящимся с официальными правительственными установками (основной мотив этой пропаганды: большевики — зло, те, кто с ними боролся, были правы).

Хотя все эти группы сами себя называют скинхедами, фактически их деятельность носит полулегальный характер, типичный для организованных ультраправых нескинхедских групп. Они отказались от открытой конфронтации с представителями «неправильных» молодежных субкультур (рэперами, панками), и их субкультурность, насколько можно судить, заключается исключительно в пропаганде и восхвалении субкультуры скинхедов в ее ультраправом варианте.

Информаторы единодушны в том, что число наци–скинов в Набережных Челнах медленно растет, но не сходятся в оценке их нынешней численности, называя цифры от 60 до 120 человек. Видимо, это можно объяснить закрытостью нынешней наци–скин–среды Набережных Челнов.

Три информатора сообщают, что челнинские наци–скины с большей или меньшей регулярностью проводят какие–то выездные мероприятия (обычно на выходные или праздники), собираясь вместе и выезжая из города. Причем были предложены три взаимоисключающих версии относительно характера этих поездок: по мнению одного из информаторов, речь идет о выездных «акциях» (уличных нападениях), проводящихся в Ижевске, Альметьевске, Ульяновске (раз практика показала, что это опасно делать дома); по мнению другого, скины ездят на концерты «ой!$1 — групп в соседние республики и области, преимущественно в Ижевск (до которого из Набережных Челнов ближе, чем до Казани) и в Самару; по мнению третьего, они просто «выезжают в лес, где переодеваются в нацистскую форму, жгут кресты, напиваются как свиньи и орут свои фашистские гимны».

Нет никаких достоверных данных о взаимоотношениях между этими группами — сотрудничают ли они, конкурируют или противоборствуют друг с другом. Группы не издают своих газет или бюллетеней и не имеют сайтов в интернете. Если они выпускают какую–либо печатную продукцию, то она носит закрытый характер, если они как–то представлены в Сети, то, вероятнее всего, в закрытых рассылках и форумах.

В целом, поведение челнинских наци–скинов в условиях внешнего давления надо признать типичным: в Москве и Петербурге, где скинхеды также столкнулись с давлением (уже со стороны правоохранительных органов — после Царицынского погрома и убийства Хуршеды Султоновой), поведение тех скин–групп, кого это давление коснулось, было точно таким же — отказ от внешней атрибутики и уличных «акций» и уход наиболее «стойких» в полуподполье. Случай Набережных Челнов можно считать наиболее чистым, поскольку в силу неразвитости субкультуры внешнее давление в городе распространилось, в отличие от Москвы и Петербурга, на всех скинхедов, а не на отдельные группы, что облегчило восприятие картины и ее анализ. То, что в Набережных Челнах в роли внешней силы выступили не правоохранительные органы, а другая более сильная и численно преобладающая субкультура, не принципиально. Относительная неанонимность молодежной среды в 500–тысячном городе дала возможность субкультурным противникам наци–скинов выявить их с той же легкостью, с какой это могли бы сделать спецслужбы в мегаполисе. Прямое физическое давление, возможно, даже более эффективно в данном случае, чем институционализированное давление правоохранительных органов и власти.

Пример Набережных Челнов, однако, показывает, что одними силовыми методами проблему наци–скинов решить невозможно. И не только потому, что ядро субкультуры скинхедов при давлении уходит в подполье или полуподполье, стремительно утрачивая признаки молодежной субкультуры и максимально приближаясь по образу жизни и деятельности к «классическим» ультраправым, но и потому, что субкультура «самозарождается» вновь, из других людей, не имеющих прямого отношения к устраненным с общественной арены силовыми методами предшественникам.