Цена ненависти - [63]

Однако в 500–тысячных Набережных Челнах очень трудно сохранить полную анонимность в молодежной среде — даже при условии проведения «акции» в максимально удаленном от места жительства или учебы районе (город делится всего на 7 префектур). Поэтому довольно быстро нападавшие были «вычислены» жертвами и их друзьями и последовали «акции возмездия» со стороны рэперов. Очень скоро такие адресные «акции возмездия» сменились безадресными, то есть атаками рэперов на скинхедов на основании одного только внешнего вида последних. Эта «мини–война» длилась с осени 2002 года по начало 2003 года и закончилась, как и следовало ожидать, сокрушительным поражением скинхедов. К весне 2003 года скинхед с классической внешностью и атрибутикой стал на улицах города исключительным явлением.

По согласному мнению всех информаторов, в целом драки носили «относительно не жестокий» характер, без применения «железа» (то есть ножей, заточек, арматуры и т. п.) и «дерьма» (камней, палок и т. п.). Не использовались также и распространенные в 80–е годы одноразовые самопалы и самодельные бомбочки. Наиболее серьезным оружием в драках были армейские ремни с пряжками. Поэтому обошлось без тяжелых увечий и смертельных случаев. За весь период «мини–войны» госпитализация понадобилась, по одним сведениям, четырем, по другим семи пострадавшим. В самой крупной стычке (в конце 2002 года), по мнению одного из информаторов, участвовало свыше 60 человек (15 скинхедов во главе со «Штрольхом», остальные рэперы). По мнению же другого информатора, самая крупная стычка имела место еще в начале «мини–войны», когда группа «Букеля» (15–20 человек) напала на зал, где собрались на концерт 40 рэперов (включая музыкантов), впрочем, во втором случае непосредственно в драке (в дверях и в коридоре) участвовало не более 6 человек, так как при звуке сирены скинхеды разбежались (причем сирена принадлежала не милиции, а «скорой помощи»).

Таких столкновений, которые потребовали бы привлечения специальных сил милиции, в городе не наблюдалось (хотя за локальные драки милиционерами было задержано свыше десятка несовершеннолетних). Специального освещения этой «мини–войны» в местных СМИ также не было, хотя милиция была, разумеется, в курсе — и именно с этого периода стала проявлять на улицах «повышенный интерес» к подросткам с типично скинхедской внешностью и экипировкой. У занятых борьбой с рэперами челнинских наци–скинов не хватало ни времени, ни сил на какие–либо другие «акции», включая нападения на «инородцев». Лидер приблизительно 2–тысячной челнинской азербайджанской общины Гасан Мамедов даже неоднократно высказывался в местных СМИ в том духе, что в Набережных Челнах скинхедов не было, нет и не будет.

Сообщить какие–либо подробности об идеологии, связях или структуре наци–скин–групп 2002 года челнинские информаторы оказались не в состоянии. Собственной прессы эти группы не выпускали, листовок не распространяли. Надписи «Skinheads» и свастики на стенах давали лишь самое общее представления об идеологических пристрастиях этих групп. Похоже, у них не было даже самоназваний. К весне 2003 года наци–скин–группы в Набережных Челнах распались — кто–то вышел из субкультуры, кто–то, видимо, «ушел в подполье» (отрастив волосы и «сменив прикид»), кто–то уехал. В частности, город вынуждены были покинуть и «Букель», и «Штрольх» (причем последний уехал учиться в Ижевск и на каникулах появляется в Набережных Челнах).

До весны 2004 года никаких данных об активности скинхедов (и даже просто об их существовании) в Набережных Челнах не было. Однако весной 2004 года стало очевидно, что скинхеды в городе появились вновь, причем сразу в двух ипостасях: наци–скины и «ред–скинз».

«Рез–скинз» сразу заявили о своей принадлежности к «шарпам» (Skinheads Against Racist Prejudice). Никакими громкими уличными «акциями» челнинские «шарпы» не отличились, о существовании их известно исключительно из–за проводимой ими в молодежной (преимущественно школьной) среде пропаганды, в основном через панков. Достоверно известно, что челнинские «шарпы» — это русская, а не татарская молодежь, и что они поддерживают (или поддерживали до недавнего времени) контакты с Ассоциацией движений анархистов (АДА). Свою численность «шарпы» скрывают. Местные информаторы не сходятся в оценке численности челнинских «ред–скинз»: по мнению одних, «шарпов» — 2–4 человека, по мнению других — 8–10.

Наци–скины также отличаются от своих предшественников. Во–первых, они полностью (или почти полностью) отказались от имиджа и внешней атрибутики: не бреют головы, не одеваются как скинхеды (или носят только какой–то один атрибут, например, высокие шнурованные ботинки), не проводят уличных «акций». О существовании их известно в основном из настенных надписей и очень активной пропаганды, развернутой в молодежной среде. Все челнинские информаторы дружно утверждают, что действующие сегодня в городе наци–скины занимаются в основном устной пропагандой (и лишь в незначительной степени — распространением праворадикальной литературы различных направлений) преимущественно в среде «гопоты» (то есть неполитизированной некультурной алкоголизированной хулиганской молодежи).