Цена чести - [40]

— Много их, — сказал он. — Не обольщайся, что вчера так легко столько народу положили. Они вперед всякую шваль пустили, а самые матерые сзади отсиделись. Так сказать, чистка рядов. А что пьяные — на то не смотри. Тебе сколько надо выпить, чтобы забыть, с какой стороны топор держат? Что, много? То-то. Мы не можем позволить себе потерять еще кого-нибудь. А вот если моя идея выгорит… Ну, что, пошли?

— Пошли… — пробормотал Эрик, чувствуя, как враз похолодела спина и сжалось сердце. Однако заставил себя подняться на ноги. Велигой кивнул ободряюще, и они, более не скрываясь, вышли на поляну.

— Начнем, когда я скажу «таракан», — шепнул витязь варягу, направляясь к белому шатру в центре лагеря.

К удивлению Эрика, ожидавшего переполоха, на них почти не обратили внимания. Некоторые все же оглядывались, на мгновение брови удивленно приподнимались, потом разбойники с ухмылочками отворачивались. Мол, бывают на свете дураки, что поделаешь, так мир устроен. К тому же идут не скрываясь, как к себе домой, все на виду, стрелу можно всадить, не вставая с места. И вообще, кто знает, что за люди? Может, так надо? Может, дело у них к атаману?

Эрик и Велигой неспешно приближались к шатру. На полдороги их остановили. Двое звероватого вида молодцов появились словно бы из ниоткуда, преградили дорогу. Эти, в отличие от всех прочих, смотрели насторожено, к тому же были до безобразия трезвы. Оба в добрых доспехах, в руках — огромные секиры.

— Куды? — проревел тот, что справа, скорее всего, главный. — Кто такие?

Секиру он держал свободно, рука опущена, но по тому, как заиграли на рукояти пальцы, Эрик понял, что разбойник готов пустить оружие в ход в любое мгновение. Сзади раздался шорох, и Эрик, чуть обернувшись, краем глаза заметил, как за спиной будто из-под земли выросли еще двое, такие же здоровенные и прекрасно вооруженные.

— К главному, — спокойно ответил Велигой, ухмыляясь. — Сборщики мыта.

— Чо? — лицо главного вытянулось. — Хто?

— Вон у вас сколько добра, — Велигой указал на сложенные вокруг шатра мешки и скрыни. — А мыта не уплочено. Будем вашей братии конфуз учинять.

— Чо???… — глаза разбойника округлились еще больше, того и гляди выскочат.

— Чо, чо! — попер на него Велигой. — Через плечо! Не горячо? А ну, веди меня к вашему главному, неча зенки пялить!

Эрик увидел, как по бокам появилось еще двое. Такие же трезвые, сильные и увешанные железом по самые уши. Не иначе, как личная охрана атамана. Сердце затрепыхалось, как килька на льду, но все равно, принял самый наглый вид, на который только был способен — руки в боки, грудь колесом, пузо подтянул…

Страж все еще ни рожна не соображал — какими бы ни были его боевые качества, быстрым умом Боги явно не наградили. А Велигой продолжал наседать, тыкал пальцем в широкую, как киевские ворота грудь, закрытую пластинами доспеха, нес полную околесицу, пересыпая словечками, смысл которых Эрик и сам понимал с трудом, а бедного разбойника они и вовсе повергли в смятение, заставив почувствовать себя полным дураком, что вовсе недопустимо для атаманова тельника.

— Согласно особому указу, писанному пятого числа травня сего году, — возмущался Велигой, напирая на стражника, по шажку оттесняя его к шатру, остальные волей-неволей перемещались следом, — за кувшин вина ромейского взимать должно по десять кун, грецкого — пятнадцать. Тако же удерживать надлежит: с аршина паволоки — два рубля, с пряностей заморских в безразличности от именования — тридцать две резаны за пуд, с полпуда ладану — три гривны серебром…

«Что он несет? — подумал Эрик. — Тут шестеро головорезов, а он им указы зачитывает… И вообще, три гривны с полпуда ладану — это ж грабеж средь бела дня!»

Новоявленный мытарь тем временем закончил перечисление длинного списка взимаемого, замолчал, грозно уставившись на стража. Тот хмурился, чесал затылок, а потом спросил, придав своей роже как можно более умный вид:

— А вы хто?

Велигой весь аж взвился, переполненный праведным гневом.

— Дед Пильгуй сотоварищи! — заорал он так, что с деревьев листья посыпались. — А ну, веди к главному, ты, таракан пузатый!

Еще не отзвучало последнее слово, а Эрик уже одним стремительным движением выдернул из петли топор и косо обрушил его на шею ближайшего стража. Велигой неуловимо переместился чуть вправо, сокрушительно ударил главного в челюсть рукой в латной рукавице. Того отнесло шагов на пять с лицом, превратившимся в кровавое месиво, и тут же из-за деревьев прозвучала быстрая команда, отданная голосом Эйнара:

— Центр, лево два! Бей!

Разом щелкнули тетивы четырех луков, и вокруг Эрика и Велигоя вдруг образовалось пустое пространство — стражи падали, у каждого из спины напротив сердца торчало по стреле. С такого расстояния ребята били наверняка — каждая стрела нашла дорожку между пластинами доспеха.

— Вперед! — рявкнул Велигой, выхватывая меч.

Они бросились к шатру. По всему лагерю поднялся переполох. Некоторые вскочили, дико озираясь, некоторые бросились наперерез бегущим. Подчиняясь командам Эйнара, из-за деревьев в них полетели стрелы, разя наповал. Разбойники заметались по поляне. Велигой разместил стрелков так, что даже при столь малой численности они ухитрялись создать впечатление, будто за деревьями укрылся большой отряд. В лагере воцарилась паника.