Целительница - [41]

— Вера, проснись. — Она почувствовала прохладное прикосновение к щеке. Рука Макса скользнула к шее, задев большим пальцем ее губы. Ммм, как приятно! Вера перевернулась на бок, обнимая руку Макса и прижимая к себе. Только не уходи, твои прикосновения дарят истинное блаженство! — Вставай, моя хорошая. Кажется, там что-то серьезное. Его жена рожает… — Макс тихонько высвободил руку и перевернул ее на спину, удерживая за плечи и слегка массируя их.

Вера приоткрыла глаза. Она на печи, Макс сидит рядом и ласково смотрит на нее, а где-то там топчется чужой мужик, что наглым образом позволил себе нарушить сонную идиллию.

— Я умираю хочу спать, — прохныкала она и снова попыталась отвернуться.

— Нельзя, малыш, — не позволил ей Макс. Он приподнял ее и прижал к себе. Как равномерно и успокаивающе бьется его сердце, а руки согревают спину через тонкую ткань сорочки. — В твоей помощи нуждаются…

— Но я не хочу. — Вера окончательно проснулась и отодвинулась от Макса, умоляюще глядя в его лицо. Как будто именно от его решения зависело, пойдет она куда-то ночью или нет.

— Кроме тебя, помочь ей больше некому. Так что, подъем. — Он быстро чмокнул ее в нос и спрыгнул с печи. — Ловлю, — протянул он к ней руки.

Первым делом, оказавшись внизу, Вера брызнула в лицо холодной воды и только потом посмотрела на визитера. По его бледному и испуганному лицу она поняла, что дело на самом деле серьезное. Метаморфозы не заставили себя ждать.

— Как давно это началось? — проговорила она не своим голосом, механически натягивая свитер и брюки. Ее ни грамма не смущало, что одевается в присутствии двух мужиков. Да и один из них вряд ли думает об этом сейчас. А Макс… о Максе старалась не думать она. — Кто при ней сейчас?

К тому моменту, как она полностью оделась, Вера выяснила, что родовая деятельность началась еще вечером. К роженице пригласили повитуху. А вот на остальные вопросы мужик, кроме того, что что-то пошло не так, ответить не мог.

— Она такая слабая, что даже кричать уже не может, — это Вера слушала уже краем уха, собирая все необходимое в хозяйственной комнате.

Макс отправился с ними. На ее протесты он заявил:

— Ты забыла, что я теперь твой помощник?

Забыла, но в глубине души порадовалась, что рядом будет близкий человек.

До дома мужика шли минут десять. Вера практически бежала, так что те двое еле поспевали за ней. Какое-то чувство подгоняло ее вперед, не давало расслабиться ни на секунду. Счет пошел на минуты, и она это отчетливо осознавала.

В комнате роженицы царил полумрак, удушливо пахло потом и кровью.

— Зажгите яркий свет! — с порога крикнула она.

Попади она сюда в любое другое время, непременно бухнулась бы в обморок. Повсюду валялись окровавленные тряпки. Немолодая женщина разметалась на кровати, на лице ее разлилась ужасающая бледность, как предвестник близкой смерти. Казалось, что угрюмая старуха с косой притаилась в углу и только и ждет своего часа. Постельное белье и сорочка роженицы выделялись ярким алым пятном. Рядом суетилась немолодая повитуха, прикладывая к той тряпку в попытках остановить кровь.

— Когда открылось кровотечение?

— Сильное часа три уж как, — перекрестилась повитуха. — Никогда не видела столько крови. Отходит бедняжка… Родовая деятельность прекратилась.

Вера скинула верхнюю одежду, не заботясь, что та полетела прямо на пол. Она точно знала, что нужно делать дальше, готовая прибить любого, кто встанет у нее на пути.

— Уведите ее мужа и заварите эти травы!

— Бедняжка, пятнадцать лет ждать первенца и такой финал, — всхлипнула повитуха.

— Да замолчите вы! Делайте, что я сказала и быстро.

Женщина даже и не думала спорить, бросив взгляд на лицо Веры. Наверное, на нем было написано что-то такое, что напугало ее и заставило действовать. Она потащила мужика, который сам находился на гране потери сознания, вон из комнаты, прихватив мешок с травами.

— И кипятка мне принесите, — вдогонку им велела Вера, бросив взгляд на тазик с остывшей водой.

Роженица уже не кричала, лишь глухо стонала с закрытыми глазами. Первым делом Вера проверила, жив ли малыш. Она приложила руки к животу и почувствовала, как из них потекло уже привычное тепло. А потом она и увидела его — маленького, скрюченного, но еще живого. Ребенок шел неправильно — ножками. Произошло преждевременное отслоение плаценты, отсюда и столько крови. Больше всего Вера опасалась, что ее позвали слишком поздно.

— Садись у нее в голове, — велела она бледному, как привидение, Максу. — Следи за пульсом. Когда скажу, будешь держать ее крепко. Ребенок сам не родится, нужно доставать.

Дальше Вера действовала на автопилоте. Непонятные слова заговора лились из нее безостановочным потоком. Руки мелькали вдоль тела роженицы, обволакивая ту плотным горячим облаком. Они горели огнем, Вера не чувствовала ничего, кроме этого адского жжения. Кровь получилось остановить, но родовая деятельность ни в какую не возобновлялась. Сердцебиение младенца едва прослушивалось. Настал момент действовать решительно.

— Держи ее крепко, — велела она Максу, задирая сорочку роженицы и сгибая той ноги в коленях.

Женщина дико закричала, когда руки Веры проникли в нее, и потеряла сознание. Так даже лучше, машинально зафиксировала Вера. Малыша достала посиневшего с пуповиной вокруг шеи. Он не подавал признаков жизни, но так просто Вера сдаваться не намерена. Она хлопала его по попке, растирала горячими руками, чувствуя, как жизнь постепенно возвращается в маленькое тельце. Наконец, он запищал — жалобно и очень тихо. Жить будет. Это была даже не догадка, а уверенность. Не просто так появился на свет в таких муках этот комочек.