Царство железных слез - [47]
– Великий каган, позволь… я стрелой добью. У меня соколиный глаз.
– Нет. Пусть исполнится. А он, – взглянул Тоорул на Булксу, – пусть смотрит. Все смотрите! И извлеките из этого урок: только в единстве вокруг кагана будете как единый меч и единый топор в руке бога. Только так мы победим врагов. Учитесь!
Булксу уже не рыдал, не дергался. Полз в сторону кола. Никто ему не препятствовал. Он добрался до столба и набрал в грязную руку немного сыновьей крови. Сунул пальцы в рот и сглотнул.
– Таальтоса, Каблиса и всех духов беру в свидетели! Клянусь Отцом-Небом и Матерью-Землей, что тебя, Якса, я буду преследовать до самой смерти. Моей либо твоей. Так я отплачу тебе, отдам, что должен. На веки вечные, на все времена и эры. Будьте мне свидетелями!
И вдруг сверху разнесся голос умирающего Могке, словно стон в поддержку отца.
– Яа-а-акса… Мой брат… По крови, в багрянце. Я-а-а-акса. Мой…
Замолчал, только шевелил еще губами. Далеко в шатре, под шкурами тряслась Селенэ. Плакала, скрывая слезы. Ее мать сидела в молчанье.
Убить беса
Не станешь красть и ломать в доме отца моего, который выстроил я средь лесной чащобы. А не то выгоню тебя из дому, и бесконечный лес язычников поглотит тебя.
Законы Ессы
Они пришли ввосьмером; ни защититься, ни убежать. Шестеро гридней из села, вооруженных круглыми щитами, в стеганках и панцирях из сшитых толстыми ремнями кусков кожи. Вместе с ними был володарь села и его господин – молчаливый, задумчивый хунгур в остроконечном колпаке и в набитом клепками кафтане, с саблей у левого бока и со свернутой нагайкой – на правом. На лоснящемся кауром коне.
– Открывай, Грот! – драл глотку Добек. – Жалоба на тебя! Впускай подобру!
Никто не отзывался. Они стучали и стучали, володарь начал уже оглядываться в поисках бревна, которое могло бы послужить тараном.
– Открывай, а не то силой войдем! Хату развалим!
Тогда что-то заскрипело. Дверь отворилась. Добек распахнул ее пинком. Сопя, они кинулись на высокого бородатого мужчину с седыми волосами. В серо-буром плаще с отброшенным на спину капюшоном. В куртке, обшитой красной нитью.
– Я уже отдал и десятину, и порожное, и подворное. Мало тебе моей крови, володарь?
Прислужники толкнули его так, что он ударился спиной о стену; из щелей между бревнами посыпался мох.
– Жалоба на тебя, Грот! – сказал володарь. – Оружие прячешь. Меч или корд. Я ведь предупреждал, что с огнем играешь и что кто-то донесет. Знаешь же, какая кара?
– Кары… это на вас ее нету. Но будет. Оружие у меня? Так пусть твои фальшивые боги покажут – где. Давай же!
Гридни принялись искать. Двое с Добеком следили за Гротом. Остальные буквально переворачивали избу вверх дном. Открыли окно, принялись выбрасывать из хаты глиняные миски, ведра, кувшины, котелки, черпаки, лавки, срывали ковры и шкуры. Грот стоял, опершись о стену, мрачный как призрак, с левой рукой, сжатой в кулак, правую прятал в складках плаща. А потому не было видно, что кисти у него нет. Через дверь, со двора равнодушно глядел на него Гурка – молчаливый хунгур, который приехал проследить за исполнением жестокого закона.
Кто скрывает меч и не принес палатину клятвы – примет смерть. От собственного клинка…
Искали они бесконечно. Наконец один из людей володаря в раздражении пнул сундук.
– Ключи? Где?!
Грот пожал плечами, но володарь шел уже с вынутой из темного угла связкой загнутых железных прутьев. Бросил гридню, а тот сразу же принялся подбирать прут по отверстию.
– Открывай!
– Думаете, там что-то есть? Ищите, ищите, вдруг найдете. А как не найдешь, то почувствуешь, Добек, сракой ремень твоего господина.
– А ты – железо на шее, если найду.
– Я старик, – прохрипел Грот. – Мне уже все равно. Мне и так руку отрубили. За то, что поднял ее на захватчиков.
Замок щелкнул, крышка отворилась. Прислужник выбросил изнутри сложенные льняные рубахи, изукрашенное ведерко, чару, бокал, а потом… длинный блестящий рыцарский пояс. И шпоры.
И тогда получил пинок – такой, что перевернулся на бок. Старик ударил внезапно, согласно имени своему, – как наконечник стрелы. Сам же упал на колени, схватил пояс, поднял к глазам дрожащей рукой.
– Оставь! Оставь, падаль! – сказал он. – Это от палатина Христина Ястребца, еще под Санной…
Добек вскинул кулаки, остальные слуги бросились к старику.
И тогда щелкнула нагайка: коротко огрела володаря по руке и спине. Гурка! Что пришло ему в голову?! Дикое лицо хунгура, украшенное небольшой бородкой, осталось непроницаемым.
– Ну! – погрозил он слугам кнутом. – Место. Место! Я вижу, это воин. Прочь. Ищите дальше!
Постучал легонько Грота свернутой нагайкой по спине. Постучал, словно в задумчивости.
– Не бойся ничего. Будут у тебя похороны, могила. Каблис не заберет твоей души.
Вдруг один из оружных протяжно присвистнул. И меж упирающихся в стену стропил, над которыми была уже только солома, нашел продолговатый, замотанный в промасленную кожу сверток. Развязал, блеснул клинок. Сварнийский меч – длинный, с острым кончиком, с круглым навершием на конце рукояти.
– И что теперь скажешь, старый дурак?! Моя взяла! – орал Добек.
Грот даже не застонал. Поднимался медленно, спокойно, как человек, примирившийся с судьбою. Глянул на Гурку, словно вообще не замечая остальных.
