— Послушай, может не надо его забирать в тюрьму. Тут скоро будут проезжать цирковые гастролеры. Я продам его им, а вырученную сумму мы поделим пополам. Подумай, скоро этих попаданцев здесь будет пруд пруди и цена на них упадет. А пока он только первый, я смогу выручить хорошую цену. Думаю, дополнительная прибавка к жалованию скромного капитана будет весьма кстати.
Главный еще несколько секунд всматривался в улыбающееся лицо трактирщика, прежде чем отдал приказ оставить тело на месте. Солдаты отошли в сторону и встали по стойке смирно.
— Ну хорошо. Пусть будет так. Скоро действительно их тут будет неимоверное количество. Гастролеры значит?
Езеф одобрительно кивнул.
— Я хочу задаток.
— Само собой.
Трактирщик достал звенящий кошель монет и положил его в вытянутую руку начальника стражи.
— Парни, все возвращаемся!
Воин встал с места и направился к выходу.
— А что с этим? — спросил один из патруля.
— Пусть лежит здесь. Трактирщик с ним разберется.
Группа солдат медленно вышла на улицу. С другой стороны послышался топот солдатских сапог и конского дыхания. Спустя минуту последние следы их присутствия окончательно пропали из виду.
— Вставай мой друг, они уже ушли.
Он едва мог двигаться. На лице, особенно на правой его стороне забагровел след от удара металлической перчаткой.
— Здорово они меня — пролепетал незнакомец. — Спасибо, что спас меня.
— Не стоит благодарностей. Езеф гуманист он любит людей и всегда готов придти на помощь.
— Ты и вправду не сдал бы меня им?
— Нет, что ты. Это грязное дело и я…
На улице послышались звуки бубенцов. Приближаясь все ближе и ближе, они вскоре начали играть так громко, что бренчание этих мерзких безделушек чуть не вывело из себя волосатого незнакомца.
— А вот и наши главные гости. — трактирщик, радостно потирая руки, вышел из-за стойки и направился к выходу. В дверях он встретил высокого и очень толстого чернокожего мужчину. Представитель народности Нигг, он был похож на груду гранита, страшную и очень опасную. Езеф давно вел с ним дела, хотя и несильно афишировал их, ведь торговля рабами была под запретом и могла наказывать вплоть до смертной казни.
— Здравствуй мой друг. — он раскинул руки и попытался обхватить здоровяка своими коротеньки ручонками. Чернокожий натянуто улыбнулся и дождавшись, когда волна искусственных эмоций сойдет на нет, прошел вглубь помещения. Незнакомец сразу заинтересовал циркового гастролера. Пробежавшись взглядом по телу и заглянув даже в зубы, он сделал для себя вывод, что экземпляр мог бы сослужить ему неплохую службу. Оставалось только сторговаться с трактирщиком, а зная его скупой характер, это было делом архисложным.
— Триста шекелей. — выпалил здоровяк, даже не оборачиваясь к хозяину заведения.
— Триста? За первого попаданца? Да это грабеж! Тут как минимум тысяча, да и то, только потому, что я тебя давно знаю и мы с тобой в хороших отношениях. Так что давай не будем портить их такой глупостью как попаданец.
— Пятьсот.
— Нет-нет-нет, — трактирщик подлетел к сидящему в недоумении от происходящего незнакомцу и стал водить своими руками по грязному телу.
— Посмотри, какой красивый. Какое лицо, какая кожа… если отмыть конечно, а зубы. Таких нет даже у лошадей Его Величества. Бобры во всем Гувероне молча плачут, завидуя такому оскалу. И за такой экземпляр ты предлагаешь всего пятьсот шекелей? Тысяча!
Чернокожий знал, что торг не дастся ему легко и был готов торговаться хоть до следующего утра. Он просто не мог позволить себе не снизить цену и не утрать нос этому скупердяю Езефу.
— Восемьсот, мое последнее предложение. И не шекелем больше.
— Но ведь он красивый…
— Похож на клячу.
— Брось, старина. Ни один публичный дом в Нигге не имеет такого экземпляра. Ты озолотишься на нем.
— Что!?
Голос незнакомца был жалок и похож на предсмертный крик жертвы, которая осознала, что ее ждет в ближайшее время. Чернокожий гастролер повернулся к нему и, посмотрев в лицо готовое расплакаться, сделать дружеский жест в его сторону.
— Не бойся. Все плачут впервые, потом будешь улыбаться. Девятьсот.
— По рукам
Трактирщик радостно ударил в ладоши и схватил кошель с деньгами. Монет было очень много. Даже его руки, знавшие все суммы в этом королевстве, не могли спокойно держать туго набитый мешочек со звонкими монетами. Гастролер схватил незнакомца за плечо и поволок за собой.
— Но… но ты ведь говорил, что поможешь мне. Говорил, что ты гуманист.
Мужчина судорожно упирался всем телом, пытаясь хоть как-то сопротивляться здоровенному циркачу.
— Так и есть, мой милый друг. Следующие десять лет ты проведешь в компании мужчин, которые будут любить тебя всем сердцем. Разве не о таком ты мечтал всю жизнь. По крайней мере, тебе не придется умирать на каменоломнях, а это уже намного лучше.
— Ты предатель! Я вернусь! Обещаю тебе! В моем районе за такое …
Дверь захлопнулась. Последние слова смешались с криками и звоном удалявшихся бубенцов. Циркачи уехали. Трактирщик молча зашел за прилавок и принялся подсчитывать золотые монеты, бережно высыпанные на стол перед ним.
— Попаданцы, хоть какая-то польза от них.
Он поднял перед собой блестящую монету и продолжил любоваться ей.
