«Царское дело» Н.А. Соколова и «Le prince de l'ombre». Книга 1 - [95]
В свое время об этом прекрасно написал русский монархист, правовед и писатель Николай Николаевич Былов (1897–1970)>81:
«Называя себя “частным лицом”, Великий Князь Николай отнюдь не отрекался от своих Великокняжеских прав и несколько позже, в обход Основных Законов, объявил себя претендентом на Российский Престол, – “вождем Царского Корня”, как представил его нашей эмиграции П.Б. Струве, масон и марксист, бывший друг Ленина.
Кто заявляет свои права на “венец и бармы Мономаха”, должен прежде всего показать свое Царское сознание, а не прятаться за личину “частного лица”. Такой претендент ответствен перед будущими поколениями. […]
Отказываясь принять Останки, он назвал генералу Жанену М.Н. Тирса, бывшего посла Временного правительства, как лицо правомочное их хранить. […]
Эти действия Великого Князя Николая Николаевича вызывают полное недоумение. Казалось бы, что он, как член Дома Романовых, должен был бы, прежде всего, предоставить родственникам Царской Семьи право распоряжаться Останками. Великих Князей проживало тогда в эмиграции много, но никакого совещания их по этому поводу созвано не было.
Кроме того в Дании проживала Вдовствующая Государыня Мария Федоровна, мать Государя Мученика. Казалось бы, что самой естественной хранительницей Останков Сына и Внуков должна была быть она. Если бы Останки были перевезены в Данию, то там в Королевской резиденции, они, несомненно, сохранились бы и по сей день. Несомненно, были бы преданы земле.
Но ни один из этих естественных вариантов не удостаивается внимания Великого Князя Николая Николаевича и он делает хранителем Останков посла Временного правительства. И с этого момента начинается печальная, загадочная, позорная в своей загадочности и недомыслии, история Останков, которая, в конце концов, привела к тому, что Останки исчезли без малейшей надежды быть когда-либо найденными. […]
Начало и конец очерка Н.Н. Былова
Капитан I ранга Димитриев сообщает “Насколько я помню, первое время они хранились в имении Гирса под гор. Драгиньян (деп. Вар) в часовне и незадолго до своей смерти он передал их для хранения графу В.Н. Коковцову, который положил их в сейф Русского для Внешней торговли Банка… Перед своей смертью граф Коковцов передал все последнему оставшемуся Русскому Послу В.А. Маклакову. Где хранил сданные ему вещи В.А. Маклаков я не знаю…” […]
Факты тут говорят сами за себя. Останки Царской Семьи, сделавшись по инициативе Великого Князя Николая Николаевича, достоянием бывших временных послов, исчезли с русского горизонта и поступили в собственность таинственной коллегии, “где живые заменяют мертвых”, но ни живых, ни мертвых знать никому не полагается».
Поездка в Германию
Поездка следователя Н.А. Соколова в мае-июне 1921 г. в Германию имела для него весьма важное значение.
Прежде всего, 16/29 мая в курортном местечке Рейхенгалль в Баварии открывался первый съезд русских монархистов, на который съехались более ста делегатов-эмигрантов из разных стран Европы, Азии и Америки. Среди них было немало бывших членов Государственного Совета, делегатов Государственной думы, видных военных, представителей духовенства.
Появлялась также возможность опросить германских официальных лиц, так или иначе причастных к Царскому делу.
Первым прозондировать обстановку выехал капитан П.П. Булыгин. (По его словам, «по приказанию» Н.А. Соколова.) Еще 29 марта он оформил в Париже бумаги для выезда в Бельгию и Германию.
С.В. Марков – юнкер Елисаветградского кавалерийского училища. Январь 1916 г. Из книги: S.V. Markov «How we tried to save the Tsaritsa». Putnam. London. 1929 г.
Там Павел Петрович нашел важного свидетеля – корнета Крымского Конного Ея Императорского Величества Государыни Императрицы Александры Феодоровны полка Сергея Владимiровича Маркова (1898–1944) и в течение трех дней (18, 19 и 24 апреля) брал у него показания.
Апрелем же 1921 г. датируется первая публикация П.П. Булыгина в выходившем в 1920–1921 гг. в Берлине журнале («Органе монархической мысли») «Двуглавый Орел».
Видимо тогда же Павел Петрович познакомился с представителем атамана Г.М. Семенова в Германии – полковником Эриком Георгиевичем фон Фрейбергом (1890–1944).
В Шарлоттенбурге – «русском» районе Берлина, в котором жили фон Фрейберги. 1920 г.
Наиболее полные сведения о нем содержатся в работе красноярского исследователя А.Н. Тимофеева «История одного похищения», опубликованной в журнале «Иднакар: методы историко-культурной реконструкции» (Ижевск. 2014. № 8), которую мы в дальнейшем используем.
Варвара и Эрих фон Фрейберги, Сибирь, 1919 г. Фото из архива Н.Г. Сабельник (Сан-Франциско, США)
Уроженец Пернова Лифляндской губернии, фон Фрейберг родился в немецкой купеческой семье. С 1912 г. служил в Лейб-Гвардии Гродненском гусарском полку и был произведен в прапорщики запаса армейской кавалерии. С началом Великой войны его призвали в Действующую армию. Служил он в кавалерии, а с 1916 г. был летчиком-наблюдателем, адьютантом 5-го авиационного отряда истребителей. В 1917 г. получил чин штабс-ротмистра.
В годы гражданской войны фон Фрейберг – организатор и первый командир Ачинского конно-партизанского отряда, действовавшего на стороне белых в Енисейской губернии. С сентября 1918 г. он в Особом Маньчжурском отряде, а в феврале 1919 г. назначен начальником Управления броневых поездов при сводной Маньчжурской стрелковой атамана Семенова дивизии. С мая Эрик Георгиевич начальник штаба этой дивизии, полковник.
