«Царское дело» Н.А. Соколова и «Le prince de l'ombre». Книга 1 - [70]

Генерал-майор Альфред Уильям Фортескью Нокс (1870–1964)

Вскоре (по всей вероятности, в самом конце февраля по старому стилю) здесь появился также и поезд Французской военной миссии, в котором вместе с генералом Морисом Жаненом ехал его личный секретарь Пьер Жильяр.

«В марте 1920 года, – писал последний в своей книге, – я снова встретился с генералом Дитерихсом и Н.А. Соколовым в Харбине, куда они, как и я, попали после крушения правительства адмирала Колчака».

Упоминает об этом в своих мемуарах и капитан П.П. Булыгин: «В это время через Харбин во Владивосток следовал поезд командующего французскими войсками в Сибири генерала Жанена».

Французский генерал и раньше оказывал Н.А. Соколову помощь. «Гробы с останками убиенных в Алапаевске находились в одной из омских церквей, когда к Жанену явился Соколов и попросил его содействия для доставки в Читу этих гробов…»⁴¹

Августом 1919 г. (вспомним здесь также и помеченное Ишимом повеление Верховного Правителя Колчака от 7 августа оказывать всяческую помощь следователю) датируется подшитое к делу письмо Жанена, в котором тот «просит военных властей всех Союзных войск оказать помощь и полнейшее содействие господину Н.А. Соколову, отправляющемуся во Владивосток с поручением особой важности».

И вот новая встреча. На сей раз в Харбине.

То было время, когда еще сохранялась надежда на помощь англичан.

«Генерал Дитерихс и Н.А. Соколов, – вспоминал П. Жильяр, – обращались к английскому верховному комиссару [Майлсу Лэмпсону] до его отъезда в Пекин, прося его доставить в Европу реликвии Царской Семьи и следственное производство. Он запросил указаний своего правительства. Ответ заставлял себя ждать. Он, наконец, пришел… и был отрицательный!»

Среди тех, кто был причастен к такому решению, был, по свидетельству Мориса Жанена (о чем он рассказывал сначала в интервью, а потом и в книге), начальник Английской военной миссии в Сибири генерал Альфред Нокс (1870–1964).

Сохранились свидетельства и об инициаторе этой передачи. По словам П.П. Булыгина, именно «воспитатель наследника Жильяр предложил Соколову передать дело для вывоза в Европу генералу Жанену».

Тот же Жильяр впоследствии первым 18 декабря 1920 г. в парижском еженедельнике «L’lllustration» сообщил о миссии своего тогдашнего хозяина. Затем в виде главы этот отрывок вошел во французское (Париж. 1921) и русское (Вена. 1921) издания его книги.

Среди хранителей материалов следствия предложение Жильяра вызвало неоднозначную реакцию.

«Помню в Харбине, – писал Роберт Вильтон, – когда Н.А. Соколов просил меня выручить его из тяжелого и опасного положения – увезти его за границу – ему пришлось убеждать генерала Дитерихса отправить в Европу само делопроизводство; таким образом, он сам подчинялся Дитерихсу в этом вопросе, основываясь на полномочиях, полученных М.К. Дитерихсом от адмирала Колчака. Этим фактом нисколько не уменьшается роль и огромная заслуга Соколова в ведении следствия.

Соколов, генерал Лохвицкий[31] и я долго убеждали генерала Дитерихса согласиться на отправку дела в Европу. Он, в конце концов, согласился. Мы считали, что дело будет в безопасном месте».

Генерал-лейтенант Николай Александрович Лохвицкий

По свидетельству Вильтона, опубликованному впоследствии в прессе⁴², документы и вещественные доказательства «генерал Дитерихс хотел оставить на Дальнем Востоке. Только после продолжительного совещания на станции Харбин в моем вагоне, в котором были сложены эти документы, он уступил моим настояниям и отправил документы в Европу.

Бывший командир русских войск на французском фронте, генерал Лохвицкий, присутствовал на этом совещании и одобрил мои аргументы. Но было условлено, что документы и условленные доказательства, порученные генералу Жанену, должны быть переданы Великому Князю Николаю. К сожалению, это условие не удалось исполнить. Что касается остальных досье, то в Европу их доставил я».

Впоследствии эмигранты-монархисты это последнее решение ставили участникам харбинского совещания (пусть и в весьма мягкой форме) в вину: «По своему [sic!] усмотрению они просили его [генерала Жанена] доставить всё принятое им Великому Князю Николаю Николаевичу»⁴³.

Железнодорожные пути у станции Харбин

Большие сомнения были у участников собрания и насчет личности предложившего свои услуги французского генерала.

В своих мемуарах П.П. Булыгин так высказывался о реакции на предложение Жанена: «Нам не очень хотелось это делать, Грамотин и я фактически отказались принимать в этом участие. Соколов чувствовал то же самое, что и мы, но смотрел на вещи с прагматической точки зрения: отчеты должны быть спасены и, возможно, им будет безопаснее с французским генералом, чем в Харбине. Что еще было делать?»

Нежелание это объяснялось хорошо известной ролью генерала в выдаче адмирала А.В. Колчака и враждебным его отношением к Белому движению.

Зная, как относился Н.А. Соколов к Верховному Правителю, несложно понять взгляд его на Жанена.

Но разве Жильяр был, в сущности, чем-то лучше тогдашнего своего патрона?

Вот, между прочим, что поведал «Петр Андреевич» (как называл швейцарца следователь), бывший воспитатель Наследника Цесаревича, а ныне получавший жалование в качестве французского разведчика и секретаря генерала Мориса Жанена во время допроса, проведенного Н.А. Соколовым в Харбине 14 марта 1920 г.: