«Царское дело» Н.А. Соколова и «Le prince de l'ombre». Книга 1 - [68]
В первом французском издании 1924 г. этот текст выглядит несколько иначе (очень важны нюансы!):
«…В момент гибели адмирала Колчака, я находился в Харбине в самой сложной ситуации. Пытаясь любой ценой сохранить папки с расследованием, в феврале 1920 года я передал письмо английскому послу в Пекине, господину Лэмпсону с просьбой дать мне возможность вывезти документы в Европу. Я указывал, что там были останки тел Жертв, отметив роль в этом немцев. 23 февраля секретарь посла, господин Кеф [Keef], придя ко мне, передал, что посол телеграфировал в Лондон, прося инструкций. 19 марта господин Слай, консул в Харбине, сообщил мне ответ от Английского правительства. Он был отрицательным».
Попытки определить личность секретаря консула Слая – господина Кефа – не привели пока к однозначным результатам>37.
Наиболее подходящим кандидатом является Артур Джеймс Кейв ⁄ Arthur James Cave (ум. 1936) – с 12 июля 1918 г. вице-консул в Сибири, а затем (с 28 марта по 22 апреля 1919 г.) консул во Владивостоке. С 1 июля 1924 г. он входил в состав Британской миссии в Ленинграде, а в 1926 г. исполнял обязанности консула в Ленинграде, что заставляет нас вспомнить о служившем там в то время бывшем Екатеринбургском консуле Томасе Престоне, под наблюдением которого происходило цареубийство.
Здание бывшего английского генерального консульства в Харбине в наши дн
В 1924 г. в своем известном очерке «На могиле Н.А. Соколова» А. Ирин, со слов самого следователя, уточнил: «Ответ был совершенно неожиданный: Ллойд Джордж приказал прекратить всякие сношения с Соколовым, предоставив самому озаботиться судьбой порученного ему дела»>38.
Упомянул об этом эпизоде в своих мемуарах и капитан П.П. Булыгин: «Пришел ответ из Англии на запрос г. Лэмпсона: Английское правительство не разрешает въезда следователю с делом и приказывает консулу Сляйю немедленно вернуть ящик генералу Дитерихсу».
Высказался по этому поводу впоследствии и Михаил Константинович. Корреспондент парижской газеты «Возрождение» (20.1.1931) передает слова Михаила Константиновича следующим образом: «Первоначально помощь хотел оказать английский дипломат Майлс Лэмпсон (ныне британский посланник в Китае) и вывез в своем поезде шкатулку в Харбин. Но вскоре он получил предписание от своего Министерства иностранных дел не вмешиваться в “Русское Царское дело” и потому просил генерала Дитерихса взять обратно сафьяновую шкатулку. Генерал принял шкатулку обратно».
С не меньшей осторожностью высказывались и другие, хотя при этом и не могли всё же до конца скрыть некоторое, по крайней мере, недоумение.
В интервью «New York Times» 1930 г. Великая Княгиня Мария Павловна высказала весьма аккуратное «предположение», что «Великобритания действительно могла отказаться принять останки»>39.
Ксавье Мария Альфонсо де Отеклок
Весьма своеобразной была реакция на вопрос сотрудника газеты «Petit Journal» Ксавье де Отеклок[30] председателя Совещания бывших русских послов в Париже М.Н. Гирса, которому в январе 1921 г. при обстоятельствах, о которых мы еще расскажем, были переданы Царские реликвии и подлинники следственного дела.
«На вопрос журналиста – почему представители Английского правительства отказались принять от генерала Дитерихса, Жильяра и Соколова предметы, которые потом взял генерал Жанен, М.Н. Гирс дал журналисту разъяснение в частном порядке с просьбой сообщенных сведений не опубликовывать.
На этой харбинской улице функционировал книжный магазин И.Т. Щелоков
Отеклок ограничивается сообщением, что англичане так действовали в силу причин чисто дипломатического характера»>40.
В 1938 г., уже без всякой дипломатии, И.П. Якобий в своей известной книге «Император Николай II и революция», рассказывая об усилиях Н.А. Соколова, писал: «Он особенно настаивал на том, что следственный материал содержит останки и реликвии Царя, двоюродного брата Короля Георга V. И все же, снесясь по телеграфу с Лондоном, посол Его Величества отказал Соколову в содействии Англии».
Почти что два месяца (с конца января до второй половины марта 1920 г.) Н.А. Соколов жил в Харбине.
Среди тех, с кем за это время успел познакомиться следователь, был местный предприниматель Иван Тихонович Щелоков (ок. 1878–1947). Знакомясь с биографией этого харбинца, понимаешь, что с этим человеком Николай Алексеевич просто не мог не сойтись.
В Маньчжурии Щелоков оказался в молодости. В 1900 г. он прибыл сюда в качестве солдата Охранной стражи КВЖД. Затем стал чиновником Харбинской телеграфной конторы, прослужив в которой четыре года, оставил службу, открыв свой писчебумажный магазин. Начал он с «книжного шкафа» (ларька) на железнодорожном вокзале, а закончил крупнейшим в городе книжным магазином на Новоторговой улице (в доме № 193) – «Русско-маньчжурская книготорговля в Харбине».
Торговал Иван Тихонович не только чужими книгами, издавал он и свои. Кстати, многие открытки с видами Харбина выпускал именно он.
Но какие же книги издавал он?
«Еще… в 1906 году, – вспоминал он позднее, – я понял, что марксизм и тесно с ним связанный коммунизм – мiровое зло, совершенно чуждое Русскому Народу, поднимающееся на дрожжах темных сил, что инсценировка положительно всех революционных потрясений производится под режиссурой подлинных врагов рода человеческого».
