«Царское дело» Н.А. Соколова и «Le prince de l'ombre». Книга 1 - [58]
«…У меня имеются совершенно точные сведения, что у […] г. Жильяра имеется несколько сот (приблизительно до 900) негативов и отпечатков, имеющих громадное значение […]…Я, с первых же шагов начала предварительного следствия, признал возможным самый вопрос о получении от г. Жильяра нужных для дела снимков поставить только в плоскости полуофициальных с ним отношений. Получение же от него снимков путем применения к нему норм устава уголовного производства я и раньше и теперь признаю неудобным […]
В бытность генерала Жанена в г. Екатеринбурге и осмотра им дома Ипатьева, я лично просил Жанена оказать в этом отношении мне содействие, чему генерал Жанен выразил желание пойти навстречу. […]
К сведению докладываю Вашему превосходительству: а) что г. Жильяр и поныне состоит при генерале Жанене; б) что, в целях получения от него сих, имеющихся у него снимков, я, под честным словом нераспространения, передал ему несколько снимков с дома Ипатьева, где пала жертвой злодеяния Августейшая Семья».
Что касается этого «осмотра дома Ипатьева» генералом Жаненом (уже, как мы знаем, не первого), то о нем сохранилась запись в дневнике самого генерала от 15 мая 1919 г.: «В штабе генерала Гайды я вручил награды нескольким офицерам. […] После обеда следователь Соколов, которому было поручено расследовать убийство императорской фамилии, разрешил мне посетить дом Ипатьева. Он неоднократно прибегал к моей поддержке в своих делах»>31.
Фотографии же от Пьера Жильяра Н.А. Соколов, судя по сохранившемся в деле документам, получил 16 июля и 2 сентября 1919 г.
Говоря о расследовании цареубийства, которое вел, под руководством генерала М.К. Дитерихса и при особом покровительстве адмирала А.В. Колчака, Николай Алексеевич Соколов, проявляя не только высокие профессиональные качества следователя, но и удивительную независимость суждений, а также упорство в отстаивании истины, нельзя тем не менее не заметить и одного изъяна, в котором совершенно явно воздействие идеологии «союзников».
Представители иностранных миссий во дворе здания Государственного банка после осмотра золотого запаса. Омск, лето 1919 г.
Мы имеем в виду германофобию и антираспутинскую линию, направленные в конечном счете против Императрицы Александры Феодоровны, присущие не только книге Н.А. Соколова, но и написанному Р. Вильтоном, П.П. Булыгиным и в какой-то степени даже М.К. Дитерихсом.
Всё это есть с чем сравнивать.
Сидят слева направо: министр финансов И.А. Михайлов, генерал Морис Жанен и член Французской военной миссии Жозеф Ласье. За Жаненом стоит, положив ему руку на левое плечо (весьма примечательный жест!), капитан Зиновий Пешков (брат Якова Свердлова)
Уже упоминавшаяся нами как-то книга члена Французской военной миссии в Сибири Жозефа Ласье «Сибирская трагедия» (Париж. 1921) исполнена самой дикой германофобии, причем по большей части по отношению к русским немцам (вернее даже, исходя из контекста, к русским с немецкими, шведскими и иными подобными фамилиями), обнаруженным любознательным французом в окружении Верховного Правителя А.В. Колчака, благодаря чему автор книги и самого адмирала подозревал в тайном германофильстве.
В своих корреспонденциях в газету «Matin» Ласье утверждал, что вокруг адмирала одни германофилы, в отряды же атаманов Калмыкова и Семенова внедрились, мол, немецкие офицеры, благодаря чему казацкие офицеры на вечеринках поют-де немецкие песни. А посему поддерживать Колчака всё равно, что содействовать германской политике.
В верхнем ряду второй слева – Чарльз Сидней Гиббс, секретарь английской миссии
Гораздо важнее, однако, что те же мысли разделял и генерал Морис Жанен, обладавший несравнимо большими полномочиями и правом делать официальные доклады Французскому правительству.
Вот, между прочим, резюме одного из его докладов, которое он поместил в своем дневнике: «В его [Колчака] окружении находятся женщины, связанные с людьми более чем подозрительными в смысле шпионажа, германофильства и противосоюзных действий. […] Такое германофильство приходится отметить и у многих офицеров, в особенности в Генеральном штабе, где оно всё растет. […] Затем я отмечаю враждебность по отношению к союзникам, ненависть к Антанте, подозреваемой в сочувствии к революции».
(Мотивы, пусть и с использованием иных имен, в целом, однако, хорошо знакомы по донесениям союзных дипломатов из России 1915–1916 гг., «подтверждавшихся» дружным хором российских либеральных министров, чиновников, думцев и журналистов.)
Здание Екатеринбургского Окружного суда, в котором в 1919 г. работал Н.А. Соколов
Что же касается сибирских дел, то за всей этой клеветой, имевшей целью, по словам историка-эмигранта С.П. Мельгунова, «всемерно дискредитировать власть адмирала Колчака», стояли попытки Верховного Правителя «отстаивать суверенность Российского правительства от притязания союзников», включая и проведение независимого расследования цареубийства.
То была, если вспомнить К.С. Льюиса, такая «мерзейшая мощь», гнувшая даже и адмирала А.В. Колчака. «…За период с 1-го марта, – читаем приписку на одном из документов, сделанную 10 апреля 1919 г. генералом М.К. Дитерихсом, – в Верховном Правителе произошел перелом в пользу жидо-немецкой партии, а потому выяснение картины и обстоятельств убийства в полной мере было для него нежелательным».
