«Царское дело» Н.А. Соколова и «Le prince de l'ombre». Книга 1 - [56]
Один из самых известных британских агентов в России, бригадир Джордж Хилл[17], позже рассказывал, что Вильтон действительно был британским агентом. Сейчас известно, что один из корреспондентов “Times”, был связан с разведкой».
Как мы уже писали, с Н.А Соколовым Р. Вильтона познакомил генерал М.К. Дитерихс («Мы были с ним давнишние знакомые по русскому фронту».). Встретились они с генералом, по словам корреспондента, в марте 1919 г. во Владивостоке. А уже в мае Вильтон вместе со следователем и генералом осматривали рудник на Ганиной яме под Екатеринбургом.
Джордж Александер Хилл
Он же переводил с английского необходимые для следствия документы и осуществлял фотосъемку («По просьбе Н.А. Соколова я помогал ему фотографированием многих мест и вещей».)
Постепенно между журналистом и следователем установились доверительные отношения.
«Он не скрывал от меня, – писал Вильтон, – своих убеждений и взглядов, догадок по Царскому делу, иногда спрашивал мое мнение. […] В течение многих месяцев автор находился в ближайшем соприкосновении с Н.А. Соколовым, следил за всеми подробностями следствия и принимал участие в таких действиях, к которым Соколов допускал только особо доверенных лиц».
Несомненно, он способствовал устойчивой германофобской и антираспутинской струи в следствии. Однако, объективности ради, следует признать, что роль Вильтона в этом, будучи заметной, не была все-таки определяющей.
Даже в глазах его соотечественников вред от него официальному Лондону перевешивал пользу.
Еще в 1917 г., по словам Саммерса и Мангольда, «работая корреспондентом в Санкт-Петербурге, он поссорился с местными и иностранными журналистами. Его обвинили в сочувствии самодержавию и в связи с царскими чиновниками».
В 1919 г. в Сибири, читаем в «Досье», «Вильтон неожиданно ввязался в конфликт с руководителями Британской военной миссии в России, причем так, что разозлил двух генералов, которые потребовали, чтобы Лондон отозвал его. Генерал Кнокс, британский представитель в Союзническом штабе в Сибири, был настолько взбешен вмешательством Вильтона в политические и военные дела, что в июне 1919 года телеграфировал в Лондон: “Я категорически настаиваю, чтобы г. Вильтон был отозван”.
Информаторы министерства иностранных дел характеризовали Вильтона как “неточно передающего факты”, a “Times” даже охарактеризовал своего собственного сотрудника как “не совсем соответствующего стандарту ‘Times’, как с точки зрения политических взглядов, так и по стилю изложения”.
Вильтон был тесно связан с белыми российскими политиками, и написал перед отъездом в Сибирь: “Я связан с определенной российской организацией… и благодаря этому я обладаю исключительными источниками информации”.
Испортив отношения с британской командой, Вильтон открыто примкнул к российской контрреволюции, которая в то время побеждала, став де факто сторонником генерала Дитерихса.
Оба разделяли взаимную ненависть к большевизму и Германии, но, прежде всего, к евреям, ненависть, запечатленную в одной фразе из книги Вильтона, которая рассказывала о судьбе Романовых: “Убийство Царя, преднамеренно запланировано евреем Свердловым […] и выполнено евреями Голощекиным, Сыромолотовым, Сафаровым, Войковым и Юровским, является актом не русских людей, а этого враждебного захватчика”.
Вильтон стал сторонником версии расстрела в Доме Ипатьева, не дожидаясь окончания следствия. […] В 1920 году им было напечатано много статей относительно расстрела в стенах Дома Ипатьева, сопровождаемых ядовитыми антибольшевистскими и антисемитскими комментариями. В своей книге, посвященной военным репортажам, Филипп Найтли из “Sunday Times” пишет о Вильтоне: “…он поставил под сомнение объективность любого сообщения, по сути войдя в штат одного из белых российских генералов…, ясно, что его статьи, выражающие мнение различных контрреволюционных российских элементов, сделали его ценность как военного корреспондента фактически нулевой”.
Но в 1920 году статьи Вильтона о расстреле Романовых были популярны. Статьи, и более поздняя книга, основанная на них, были главными факторами в распространении версии расстрела Романовых, на территории Великобритании».
Саммерс и Мангольд – личности, безусловно, специфические, акценты, которые они делают, также понятны, однако эти их претензии к Вильтону полнее раскрывают его личность и дезавуируют его противников (включая, прежде всего, британские власти), проясняя, что им в нем не нравилось.
В своей книге «Русская Агония» (Лондон. 1919) Вильтон писал: «Большевизм – не является русским – он, по существу, вненационален, почти все его лидеры были изгоями, давным-давно утратившими свою страну и государственность». Было от чего разгневаться!
Всего этого не могут простить ему и до сих пор. В изданной в 2003 г. в Москве в издательстве «Захаров» книге «Вместе или врозь?» родившийся в Москве советский писатель и журналист Семен Ефимович Резник, в 1982 г. уехавший в США и ставший там радиоведущим российского бюро «Голоса Америки», обвиняет Вильтона в фабрикации доказательств, доказывавших ритуальные преступления евреев. «Н.А. Соколов, – пишет он, – пользовался услугами Роберта Уилтона, помогавшего изготовлять фотографии вещественных доказательств – в обмен на информацию о еврейских кознях, которая через газету “Таймс” “потрясала мiр”».
