«Царское дело» Н.А. Соколова и «Le prince de l'ombre». Книга 1 - [55]
Тогда же «союзниками» на территории России был установлен фактический контроль за передвижением значимых лиц, в особенности связанных с Императорской Фамилией. Так, личные посланцы вдовствующей Императрицы Марии Феодоровны (капитан П.П. Булыгин и есаул А.А. Грамотин) смогли отправиться из Крыма к месту, где велось следствие по цареубийству, не иначе как запасшись соответствующими бумагами в Британской и Французской военных миссиях. Причем у написавшего об этом впоследствии капитана П.П. Булыгина это, судя по мемуарам, не вызвало и потом никаких вопросов; выглядело как само собой разумеющееся.
Пытались подобрать ключики и к генералу М.К. Дитерихсу, общественно-политические взгляды которого в 1917–1918 гг. были во многом иные, чем хорошо нам известные впоследствии монархические. Не случайно, будучи чехом по национальности, первоначально он находился в тесной связи со своими земляками, находясь на посту начальника штаба чехословацкого корпуса.
Постепенно Михаил Константинович сильно изменился и этим переменам были сильно удивлены прежние его знакомые. Так, управделами Сибирского правительства Г.К. Гинс характеризует его в это время как «монархиста и мистика». По его словам, генерал «говорил только о храмах и о Боге и объявил священную войну. Это казалось диким».
В основе некоторых трений между генералом М.К. Дитерихсом и Н.А. Соколовым, о которых пишут, опираясь на сохранившиеся отдельные документы и рассказы современников (доходили даже до утверждений об отстранении следователя), была обоюдная ревность о деле и подозрительность (учитывая сложнейшую обстановку, вполне обоснованная).
Все эти высказывания не должны, однако, затмевать главного. «Живя в продолжение многих месяцев в постоянном единении с Дитерихсом и Соколовым, – писал Роберт Вильтон, – могу свидетельствовать о том, что расследование Царского дела велось ими сообща. Это и понятно: без Дитерихса дело осталось бы в руках Сергеева и не попало бы вовсе в руки Соколова.
Генерал М.К.Дитерихс и представитель Французской военной миссии в Омске (до Жанена) подполковник (впоследствии генерал) Пари. Владивосток. 1918 г.
Вообще Царское дело распадалось на три части: 1) само убийство, 2) судьба трупов и 3) политическая обстановка. По всем трем пунктам роль М.К. Дитерихса в выяснении истины огромна, в розысках и обнаружении остатков жертв Екатеринбургского убийства его роль оказалась совершенно исключительной, решающей.
При всем этом, М.К. Дитерихс нисколько не нарушал полной свободы действий Н.А. Соколова – напротив, он ему во всём оказывал ценнейшее содействие. Когда Соколову пришлось ехать по делу из Омска, ему был выдан от Верховного правителя особый охранный лист. Это понятно, но этот документ нисколько не менял отношения к делу М.К. Дитерихса».
По словам красноярского историка Станислава Зверева: «В ходе расследования М.К. Дитерихс изменил желательному для иностранных миссий направлению и отказался от демократических иллюзий. В результате британский верховный комиссар Чарльз Эллиот приставил к нему шпиона, который подслушивал и передавал разговоры, которые вел Дитерихс. 7 сентября 1919 г., по записи тайного агента “Джона”, Дитерихс так выражался о намерении “союзничков”: “вся их задача раздробить и обезсилить Россию, чтобы раз на всегда уничтожить славянского врага’™».
Однако дипломатам и разведчикам «союзников» нужны были информаторы среди тех, кто был причастен к ведению самого следствия.
Естественным их агентом должен был стать корреспондент лондонской газеты «Times» Роберт Вильтон, во-первых, как подданный Его Королевского Величества, а, во-вторых, в соответствии со своим официальным положением, как обязанный исполнять указания Foreign Office. А где Foreign Office, там где-то поблизости непременно обретается и Intelligence Service.
О том, что дело обстояло именно таким образом, свидетельствует вовлеченность Вильтона в убийство в Петрограде Царского Друга>29.
Вряд ли, конечно, Роберт Арчибальдович был сознательным участником заговора с целью разрушения России, которую он любил, будучи русским по матери. Поддерживал он заговорщиков, вероятно, из лучших побуждений, введенный в заблуждение теми, кому он доверял. Вспомним слова Евангелия: «…Наступает время, когда всякий, убивающий вас, будет думать, что он тем служит Богу» (Ин. 16, 2).
«Я находился в Сибири, – вспоминал английский журналист, – для выполнения одного поручения». Этим «поручением», несомненно, было Царское дело.
«Перед самой большевицкой революцией, – пишут изучавшие личное дело Вильтона авторы “Досье” Саммерс и Мангольд, – он возвратился в Англию, но снова вернулся в Россию в конце 1918 года с группой направляющихся в Сибирь белых русских.
Первоначально его роль не была ясной, он просто работал в качестве корреспондента “Times”, но, всё было, конечно, намного сложнее. Послужной список Вильтона, всё еще хранящийся в “Times”, показывает, что он находился в Сибири по заданию британской военной разведки и с одобрения американского госсекретаря.
Бригадный генерал Кокерилл, из Военного министерства, написал редактору “Times”, что цель его поездки – политическая», а из документов министерства иностранных дел следует, что пока Вильтон был в Сибири, ему послали через правительственные каналы 1 100 фунтов стерлингов.
