«Царское дело» Н.А. Соколова и «Le prince de l'ombre». Книга 1 - [188]

Пробуждение Николая Николаевича происходит лишь через некоторое время после первого Манифеста Кирилла Владимiровича.

3 марта 1923 г. в Антибе состоялась уже описанная нами ранее первая встреча Николая Николаевича с генералом А.П. Кутеповым, после которой Великий Князь переезжает в июле в Шуаньи под Парижем, откуда начинает проводить работу по объединению эмигрантских организаций.

Вскоре после этой встречи с А.П. Кутеповым происходит еще одна: к Николаю Николаевичу приезжает генерал Е.К. Миллер. Вот что сообщал о ней генерал-лейтенант П.А. Кусонский, письмо которого перехватила Берлинская резидентура ИНО ГПУ, направив его 27 июня 1923 г. в Москву:

«При посещении Великого Князя Николая Николаевича генералом Миллером на просьбу его изложить точку зрения Великого Князя по вопросу о Престолонаследии Его Императорское Высочество высказал, что, хотя данные, добытые судебным следователем Н.А. Соколовым, и дают основание к установлению гибели всей Царской Семьи, но всё же эти данные могут считаться безспорными доказательствами только после всестороннего рассмотрения и проверки предварительного следствия компетентным учреждением, каковым, по исключительной важности вопроса, может быть только комиссия первейших юристов и государственных людей России.

Действительная работа такого учреждения, по мнению Великого Князя, возможна лишь в условиях, могущих воссоздаться в России, после водворения в ней законности и порядка. И только, если в России установится Монархический государственный строй, и, если подтвердится гибель Государя и всей Царской Семьи, – только тогда должен разрешиться вопрос о наследовании Престола.

Впредь же до того времени всякие заявления и суждения о правах на наследование Всероссийского Престола являются, по мнению Великого Князя, преждевременными и лишенными законного основания¹⁷³.

Как видим, Николай Николаевич, как человек знакомый с материалами следствия, в приватных разговорах признавал фактическую сторону дела убийства всей Царской Семьи, отрицая это лишь опираясь на формальные обстоятельства отсутствия судебного решения, которое, по его мнению, было возможно только в освобожденной от большевиков России. Такую же позицию занимала и «Коллегия Хранителей», которым Николай Николаевич передал Царские мощи, а также вещественные доказательства и само дело.

Обложка книги «Наше будущее: Его Императорское Высочество Великий Князь Николай Николаевич». Фонд спасения России. Париж. 1928 г.

Однако как мог быть «установлен монархический государственный строй» в России, при котором только и можно было официально подтвердить факт цареубийства, если «вопрос о наследовании Престола» мог быть решен лишь после того, как должна быть подтверждена гибель всей Царской Семьи? – Получался замкнутый круг, выхода из которого, если следовать предложенной логике, не было.

Это оставление вопроса о Престолонаследии в подвешенном состоянии хоронило восстановление Монархии в России а, по большому счету, и ее освобождение, играя таким образом на руку большевикам.

Однако факт остается фактом: фигура Великого Князя Николая Николаевича, несомненно, была в эмиграции одной из наиболее популярных.

Князь Дмитрий Петрович Голицын

По словам участника Белого движения и журналиста В.Х. Даватца, он «удачно соединял в себе Верховного Главнокомандующего и старейшего по годам Члена Императорской Фамилии. Для монархического чувства был прекрасный выход».

Благодаря же поддержке его РОВСом и Высшим Монархическим Советом во главе с генералом П.Н. Врангелем и Н.Е. Марковым – сторонники Николая Николаевича были еще и хорошо организованными.

По словам генерала П.Н. Врангеля, к Великому Князю, имя которого «пользуется большим обаянием в войсках», он испытывал «чувства самого глубокого уважения и преданности».

На слова эти из интервью генерала «Новому Времени» (26.9.1922) последовала немедленная реакция со стороны «легитимиста» (автора первых манифестов Кирилла Владимiровича) – князя Д.П. Голицына[80]. В опубликованном в газетах письме Дмитрий Петрович сравнил Белое движение с Тушинской эпопеей, а его вождей с «вредоносными захребетниками».

В другом написанном князем циркулярном письме (1.8.1922) он высказывался и по поводу ВМС, который, по его словам, является «частным монархическим установлением. Оказав немалые услуги Русскому Делу, названный Совет ныне пережил срок своих полномочий, которые никогда и не достигали того уровня, при коем он мог бы считать себя источником властных распоряжений. Он не может поставить себя вне Основных Законов Российской Империи, и утерял бы последнюю точку опоры, если бы отказался от точного выполнения предуказаний 1-го Монархического Съезда».

В том же документе князь Д.П. Голицын обратил внимание на совершенно очевидную «дряхлость» Николая Николаевича, «необоснованность и неясность» его «идеологии, непопулярность цели – “избрание Царя народом”».

Однако противникам «кириллистов» Николай Николаевич был, прежде всего, интересен как реальная альтернатива, а отсутствие потомства делало его еще и объективно выгодным для противников восстановления Монархии в России.