«Царское дело» Н.А. Соколова и «Le prince de l'ombre». Книга 1 - [166]

Слова Н.А. Соколова впоследствии полностью подтвердились: линия эта продолжалась даже после кончины вдовствующей Императрицы. Правда, теперь она была обращена уже не против следствия (к тому времени Николай Алексеевич давно уже почил), а препятствовала – так уж получалось – отпеванию Царственных Мучеников и вызволению обретенных на Ганиной Яме Их Св. мощей из рук захватившей их (благодаря содействию Николая Николаевича) масонской корпорации Гирса-Маклакова.

Митрополит Антоний (Храповицкий, 1863–1936) – с ноября 1920 г. Первоиерарх Зарубежной Церкви. 1935 г.

Об этом свидетельствует переписка между митрополитом Антонием (Храповицким) и Великой Княгиней Ксенией Александровной, хранящаяся в одном из дел Канцелярии Архиерейского Синода «по вопросу о надлежащем хранении, отпевании и погребении останков Государя Императора Николая II Александровича и Его Августейшего Семейства».

Отрывки из этой переписки, относящейся к 1933 г., публикуются нами впервые:

(12/25 февраля): «Если бы я была вполне уверена, что Священные останки Царственных Мучеников действительно находятся (сначала у М.Н. Гирса, а теперь) у Маклакова, то конечно сделала бы всё возможное, чтобы получить их и предать христианскому отпеванию и погребению. Но ни у меня, ни у моей сестры нет этой уверенности: ведь единственный документ – это следствие Соколова, но есть столько других – очень серьезных сведений – опровергающих его. Можем ли мы всенародно утверждать, что Соколов не ошибся и положа руку на сердце как бы дать клятву, что это верно? Я, Владыко, не могу этого сделать. В глубине души у нас теплится еще луч надежды, что мой дорогой Брат и Его Семья живы. Как же я могу, сама не будучи уверенной – уверять других? Может быть у Вас, Владыко есть другие более достоверные сведения, которые могли бы меня убедить, но пока я не считаю себя вправе содействовать погребению этих останков иначе как “Имена их Ты, Господи, веси”. Конечно, всякие останки православных христиан надо предавать погребению, что Вам, Владыко, еще более известно и понятно, чем мне и это есть чисто церковный вопрос, но делать из этого политический вопрос – и утверждать то, что я не знаю, – я не могу и совесть моя мне этого не позволяет»¹³².

(21 февраля/6 марта): «Я вполне понимаю, насколько Вам трудно сделать этот шаг пока у Вас теплится надежда на Их спасение. Но я позволю себе поставить вопрос иначе. Нет такого следственного материала, который нельзя было бы так или иначе оспаривать или опорачивать, но материалу Соколова нельзя отказать в большой основательности, значительной документальности, в наличии признаний самих участников преступления, в обнаружении большого количества вещественных доказательств. Напротив та критика, которую мне приходилось слышать, страдает отвлеченностью и отсутствием фактического материала. Это преимущественно догадки о том, что могло бы быть при благоприятных условиях. Итак, с одной стороны, мне видится фактический материал, а с другой, только оптимистическая вера, которую, конечно, каждому из нас хотелось бы разделять и которая однако у громадного большинства из нас не может устоять перед материалом собранным Соколовым и перед отсутствием каких-либо вестей от Царской Семьи в течение стольких лет.

Великие Княгини Ольга и Ксения Александровны в Дании

Ваше Императорское Высочество, несомненно, согласитесь со мною, что по совокупности всего этого с тем, что писали и сами большевики, нет ни одного суда в мiрe, который не признал бы формально наличности убийства. И вот у меня является вопрос противоположный тому, который изволили поставить Вы, Ваше Императорское Высочество. Можем ли мы, положа руку на сердце, сказать, что останки, хранящиеся у Маклакова, не суть Останки Царские?

Правда вместе с Царской Семьей были замучены и Их верные слуги и невозможно отделить одни останки от других. Но меня это не остановило бы. Если по воле Божией соединила их с Царской Семьей самая смерть, то что мы можем сделать, как только присвоив останкам имена и этих мучеников? Мне думается, что мы меньше погрешим, если по маловероятной, как мне представляется, ошибке, совершим отпевание и погребение останков, не принадлежащих Царственным Мученикам, чем если оставим дело так. Если бы паче чаяния мы совершили ошибку, то никто не пострадал бы. […] А мысль о том, что Благочестивейший Царь со всею Семьей Своей не только замучен, но лишен даже христианского отпевания не дает покоя моей душе.

Ваше Императорское Высочество опасается сделать из этого дела “политический вопрос”. Но Архиерейский Синод подходит к нему с точки зрения только церковной и, конечно, никакого политического оттенка придавать ему нельзя»¹³³.

(19 марта/1 апреля): «…Письмо Ваше получила, но что могу прибавить к тому, что я Вам уже писала? Мне казалось, что я ясно выразила Вам мое душевное состояние и внутреннее убеждение. Могу Вас уверить, что этот вопрос меня ужасно волнуетно оставим его пока – открытым»¹³⁴.

(21 сентября/4 октября): «…На Архиерейском Соборе вновь был поднят вопрос о хотя бы заочном отпевании убиенной Царской Семьи. Из писем Вашего Императорского Высочества нам известно, что Вы против такого отпевания, но все члены Собора разделили те доводы в пользу его, которые я высказал Вашему Императорскому Высочеству в своих письмах»