«Царское дело» Н.А. Соколова и «Le prince de l'ombre». Книга 1 - [165]
Так личные чувства погребали расследование преступления.
«Великий Князь Николай Николаевич, двоюродный брат Государя, которого считали естественным главой русских монархистов, – писал наблюдавший всё это капитан П.П. Булыгин, – отказался принять отчет и записи Соколова. Это был тяжелый удар как потому, что, казалось, делало долгую и трудную задачу Соколова ненужной, отвергнутой с презрением, так и потому, что это было проявлением всё той же незаслуженной враждебности и неприязни, которые следователь испытывал в Сибири.
Еще тяжелее был удар, нанесенный известным русским дипломатом, который сообщил следователю от имени Великой Княгини Ксении, что она не желает его видеть, потому что почти чувствует, будто Соколов – чуть ли не один из убийц.
Вид у Соколова был жалкий, когда он рассказывал мне об этой последней капле в чаше его горечи.
Эта история, однако, была явным абсурдом: я только что виделся с Великой Княгиней и она не выказала мне ни единого жесткого слова о Соколове. Княгиня не могла сказать дипломату того, что он передал Соколову. Прямо на следующее утро я отправился к Великой Княгине Ксении и она была возмущена в высшей степени: “Вы, конечно, не верите, что это правда? – сказала она. – Вот что я говорила: я знаю, что Соколов в Париже, но не осмеливаюсь встретиться с ним, потому что он убьет последний проблеск надежды. Несомненно, есть разница!”
На следующий день Великая Княгиня Ксения приняла Соколова со всеми признаками высшей степени доброжелательности. […]
Надо помнить, что наш первоначальный план заключался в том, чтобы привезти материалы следствия вдовствующей Императрице Марии и работать под ее опекой. Но сначала этот план был нарушен отказом Британского правительства впустить нас в Англию.
Князь Сергей Александрович Долгоруков
Затем, когда по предложению Великого Князя Дмитрия (он даже договорился, что датская королевская яхта возьмет нас на борт) мы собрались увидеться с вдовствующей Императрицей в Дании, неожиданно пришла телеграмма от Великой Княгини Ольги: “Упросите Соколова и Булыгина не приезжать…”
Как раз тогда встал вопрос, что с нами будет, князь Долгорукий[72], к счастью, передал Соколову от имени вдовствующей Императрицы сумму в тысячу фунтов стерлингов. Расследование было спасено и дела пошли лучше потому, что замечательная работа Соколова и его абсолютная честность стали получать признание».
Однако существенным образом отношения это не изменило. Отчуждение всё нарастало, о чем свидетельствуют, в частности, вот эти строчки из письма Н.А. Соколова от 22 апреля 1922 г., адресованного генералу М.К. Дитерихсу:
«Пытался достичь большего через Копенгаген, но там отношение было худшее.
Видел два раза [Великую Княгиню] Кс[ению] Ал[ександровну]. Она вошла в понимание национального значения дела, поскольку она могла понять это.
Но в дальнейшем всё перевернула [Великая Княгиня] Ол[ьга] Ал[ександровна].
Она и есть то лицо, которое стоит в центре версии, что Они все живы.
Василий Иосифович Гурко
Но мало этого. При участии генерала Василия Гурко, которого обуславливает знаменитая м-м Тралье, близкая Соловьеву, находящемуся, конечно, в Германии, нас обвиняют ни в чем ином, как в подлогах: что мы на руднике всё сами создали.
Мало того, какая-то злоба к нам за то, что мы смеем вообще касаться судьбы Их. Вы не можете себе представить, до каких размеров доходит такое отношение»>131.
Следователь прекрасно понимал, откуда исходила опасность, а также сам характер ее и точки воздействия.
По мнению Н.А. Соколова, изложенному им в письме генералу Н.А. Лохвицкому (30.6.1922), «работа, имевшая целью гибель идеи власти Монарха», продолжалась и после Регицида в России.
«Изменив приемы своей деятельности, лица, ею руководящие, стараются всякими способами внести расслоение в ряды русских людей, продолжающих интересоваться политическими вопросами, и, в частности, посеять рознь и устранить активность действия Августейших Особ.
Самым главным приемом в этой деятельности является распространение версии о спасении Членов Царской Семьи и особенно Великого Князя Михаила Александровича.
Во время моей заграничной работы я убедился, что подобная деятельность вся имеет одну и ту же волю, направляющую деятельность отдельных лиц. Для этого [1нзб.], в Европе… люди с именами [1 нзб.] (генерал В.И. Гурко[73], Митрополит Антоний[74]).
Путем весьма сложного [1 нзб.] фактов, создающих такую обстановку, что эти люди не могут мыслить иначе (особенно Великий Князь Александр Михайлович и в особенности Великая Княгиня Ольга Александровна), через этих людей ведется психическое воздействие на Августейших Особ.
В борьбе за [1 нзб.] эти люди всячески пытаются опорочить всю работу по Царскому делу. Названный Гурко, князь С.А. Долгорукий (состоит при ЕИВ Марии Феодоровне) открыто утверждают, что все акты и предметы, собранные следствием, – подложные».
Вдовствующая Императрица Мария Феодоровна скончалась 13 октября 1928 г., не дожив месяца до 81 года. Похороны состоялись 19 октября. На одной из фотографий, сделанных в этот день, слева – Великий Князь Александр Михайлович, правее в первом ряду – Великий Князь Кирилл Владимiрович, еще правее во втором ряду – Князь Гавриил Константинович. Справа стоят дочери Императрицы – Великие Княгини
