«Царское дело» Н.А. Соколова и «Le prince de l'ombre». Книга 1 - [154]
Такой же позиции, с опорой на молодых Членов Династии, придерживался и Первоиерарх Зарубежной Церкви, митрополит Антоний (Храповицкий), делавший в 1927–1928 гг. ставку на Князя Императорской Крови Романа Петровича (1896–1978) – сына Великого Князя Петра Николаевича, называя его в письмах «моей мечтой» и «нашим возлюбленным». (Князь этот, напомним, был братом супруги князя Николая Владимiровича Орлова.) Роман Петрович отрицательно относился сначала к притязаниям Великого Князя Кирилла Владимiровича, а затем и его сына – Владимiра Кирилловича.
Князь Никита Александрович
Выбор генерала М.К. Дитерихса пал на Князя Императорской Крови Никиту Александровича[66]. Вскоре после кончины в 1929 г. Великого Князя Николая Николаевича большая часть дальневосточной русской монархической эмиграции именно его считала потенциальным Наследником Российского Престола. Еще 4 февраля 1924 г. в Харбине была создана ориентировавшаяся на Князя «Национальная организация русских мушкетеров», выступавшая под лозунгами: «Восстановление Монархии в России – ее воскресение и залог Мира в мiрe»; «Не Царю нужна Россия! России нужен Царь!» В 1933 г. генерал вступил с ним в переписку.
Князь Никита Александрович также не принимал новую младоросскую идеологию Кирилла Владимiровича.
«Милый дядя, – писал он в январе 1932 г., – как Тебе известно, несколько лет тому назад я вместе с моим отцом признал все Твои права и подчинился Тебе. Я считал Тебя носителем исконных, веками великих и дорогих нам всем идеалов Православной Русской Монархии. Твоё последнее обращение к Русским людям показало Твой полный отказ именно от этих идеалов. Желая действовать совершенно открыто и добросовестно, я считаю своим долгом сообщить Тебе, что я отныне за Тобой больше не следую и выхожу из твоего подчинения. Никита».
Владыка Нестор с Великой Княгиней Ксенией Александровной и ее сыном Князем Никитой Александровичем. Август 1938 г.
Весьма болезненно отреагировавший на это дядюшка объявил племяннику об «исключении из числа Членов Императорской Фамилии».
«…Ваше Высочество – обращался к нему в письме 30 марта 1934 г. М.К. Дитерихс, – […] мне нужно было Ваше принципиальное согласие, дабы собранной уже на своей территории бывшей Дальневосточной армии иметь право сказать: “С нами Внук Императора Александра III; мы присягали в 1922 году во Владивостоке в верности Исторической, народной, религиозно-национальной идеологии Великой Самодержавной России; теперь настало время, чтобы в последней борьбе создать то идейное монолитное ядро, которое должно привлечь вокруг себя растрепанные и сбитые социализмом с исторического пути, расчлененные на безчисленное множество толков народные массы всероссийских народов и вернуть их под единый Святой стяг Веры, Царя и Отечества”».
Один из плакатов Белого движения
«Несмотря на свои шестьдесят лет, – продолжал Михаил Константинович, – я ни на минуту не теряю надежды, что Господь даст мне милость вновь возобновить вооруженную борьбу с советской властью и этим открыть путь к освобождению нашего народа от нынешнего дьявольского наваждения, а Россию – от власти Сатаны».
Как видим, и 12 лет спустя генерал оставался всё тем же – верным провозглашенным во Владивостоке высоким идеалам.
Примечательно, что и у Владыки Нестора налажены были контакты с Князем Никитой Александровичем. Приехав в августе 1938 г. (уже после кончины генерала) в Европу на Архиерейский Собор, он встречался с Князем и его матерью – Великой Княгиней Ксенией Александровной.
Сразу же после завершения работы Собора Приморье было объявлено «Земским Приамурским Краем», армия – «Земской Ратью», а «Верховный Правитель Приморья» М.К. Дитерихс – «Воеводой Земской Рати».
«Тебя, Дальневосточный Предел, – писал в августовском обращении к Земской Рати митрополит Антоний (Храповицкий), – призвал Господь спасать Святую Русь. […] С Востока восходит красное солнышко нашего упования».
«Были у нас и раньше священные войны, – писал далее Владыка об особенности предстоявшей борьбы, – […], но не было тогда такого гонения на Веру от наших врагов, как при большевиках. Ни немцы, ни австрийцы, ни турки не запрещали учиться Божию закону».
Произошедшее во Владивостоке нашло отзвук во всей Русской эмиграции, особенно в военной ее части.
Группа казачьих генералов, находившихся в Константинополе, обратилась за советом к Главнокомандующему П.Н. Врангелю, спрашивали его: «…Приходила нам в голову мысль о переселении во Владивосток, в распоряжение генерала М. Дитерихса, но ни подсказать, ни даже высказать эту мысль мы не решились, уж очень далеко от Вас оказались бы. Однако если скажете, поедем немедленно»>115.
Вкупе с попыткой осуществления на Дальнем Востоке Монархического проекта это весьма безпокило Красный Кремль. В совершенно секретном документе ИНО ГПУ 1923 г. рассказывается о том, что генерал Н.А. Лохвицкий «был на Балканах и пытался вести переговоры с французами по вопросу о переброске частей генерала Врангеля, о возможности принятия Главного командования одним из членов бывшей императорской фамилии и с императорской фамилией о назначении на Дальний Восток.
