«Царское дело» Н.А. Соколова и «Le prince de l'ombre». Книга 1 - [153]
Медаль «В память Приамурского Земского Собора», учрежденная Указом Правителя от 3/16 августа 1922 г. Серебряная для участников (300 экз.) и бронзовая (100 экз.) – для членов Канцелярии Собора. Носилась на черно-золото-белой ленте Романовских Императорских цветов. На сегодняшний день подлинных медалей сохранилось не более восьми. Это была последняя Русская награда
Так впервые за всю историю Белого Движения Дом Романовых был признан «Царствующим».
«Русский народ, – заявил в докладе 21 июля/3 августа назначенный Командующим Войсками Временного Приамурского Правительства генерал М.К. Дитерихс, – не мыслил и не мыслит себе иной государственности, как основанной на Царе – Помазаннике Божием, на Вере и Земле». А потому Михаил Константинович призвал вернуться «к исконным истокам Русской государственности».
23 июля/5 августа прошли выборы Верховного Правителя. 155-ю голосами против 25-ти на этот пост был избран М.К. Дитерихс.
«Главою Приамурского Государственного Образования» генерала провозгласили 26 июля/8 августа. При этом Председатель Собора Н.И. Миролюбов произнес свою знаменитую речь, отрывок из которой мы приводили в одной из предыдущих глав.
Присяжный лист генерал М.К. Дитерихс прочел в храме. В тексте Присяги была обозначена мера ответственности за будущие действия: «… во всем, что учиню по долгу Правителя, должен буду дать ответ перед Русским Царем и Русской Землей».
Всей своей дальнейшей жизнью генерал старался сохранить верность данному им в тот день слову.
28 июля/10 августа Собор завершил работу. В тот день прошло заключительное торжественное заседание.
Для переговоров с Членами Дома Романовых на нем была избрана специальная делегация, в состав которого вошел уже известный нам Председатель Собора профессор Н.И. Миролюбов, имевший самое непосредственное отношение к расследованию цареубийства, а также епископ Камчатский и Петропавловский Нестор (Анисимов), лично знавший вдовствующую Императрицу Марию Феодоровну, благоволившую ему.
Все заседания Собора проходили в присутствии Державной иконы Божией Матери, привезенной епископом Нестором. Владыка был знаком с М.К. Дитерихсом еще с Омска. 19 сентября 1919 г. он участвовал там в открытии пансиона для офицерских сирот «Очаг», возглавляла который Софья Эмильевна Дитерихс, супруга генерала>113.
Во время Крестного хода в день последнего заседания Собора – после возглашения многолетия Российской Державе, Правителю, Патриарху, епископам и вечной памяти убиенным Государю Николаю II и Его Семье и погибшим русским людям за Веру и Отечество и многолетия Русскому народу и молебна – епископ Нестор, окропив Державный образ Пресвятой Богородицы святой водой, «благословил им коленопреклоненного Правителя генерал-лейтенанта М.К. Дитерихса, армию, членов Земского Собора и народ»>114.
В тот же последний день работы Собора были отправлены приветственные телеграммы вдовствующей Императрице Марии Феодоровне и Великому Князю Николаю Николаевичу, названному составителями «Нашим Великим Русским Вождем». Государыня кратко ответила, а Николай Николаевич, как всегда, красноречиво промолчал.
Вероятно, именно под влиянием этих настроений тесно общавшийся с М.К. Дитерихсом епископ Камчатский Нестор обратился некоторое время спустя с письмом к вдовствующей Императрице Марии Феодоровне, в котором просил оказать поддержку Великому Князю Николаю Николаевичу. «…Письмо Нестора, – читаем запись от 4/17 июня 1923 г. в Ее дневнике, – с многочисленными подписями на нем с просьбой послать Мое благословение Николаше». (С Николаем Николаевичем Владыка имел общение в феврале-марте 1919 г. в Крыму перед отплытием Членов Императорской Фамилии за границу.)
Примечательно, что еще во время работы Собора, 26 июля/8 августа Великий Князь Кирилл Владимiрович выпустил свой известный Манифест, в котором объявил себя «блюстителем Русского Престола» вплоть до выяснения судьбы Императора Николая II и Великого Князя Михаила Александровича.
Некоторые современные исследователи склоняются к случайному совпадению этих двух событий: Манифеста и Собора, придавая этому разве что «символическое» значение, прежде всего из-за отсутствия якобы надежной связи Владивостока с русской эмиграцией в Европе.
Доступные нам факты опровергают это. Вспомним чрезвычайно быструю реакцию генерала М.К. Дитерихса на телеграмму из Владивостока, доказывающую надежную связь Приморья с Китаем. Да и телеграмма в Копенгаген вдовствующей Императрице, судя по Ее ответу, также весьма быстро достигла цели.
Разменные знаки Земского Приамурского края достоинством в одну и пять копеек золотом с Императорским Государственным Гербом
О контактах Дальней России с Русской эмиграцией в Европе свидетельствует уже упоминавшееся нами ранее письмо председателя Городской думы Владивостока полковника И.И. Андрушкевича главе Высшего Монархического Совета Н.Е. Маркову, отправленное в ноябре 1921 г.
Позиция Собора, проигнорировавшего Манифест Великого Князя Кирилла Владимiровича, во многом определялась взглядами самого генерала М.К. Дитерихса.
«Дитерихс, – пишет современный исследователь В.Ж. Цветков, – был монархистом, но не легитимистом. Манифест Великого Князя Кирилла Владимiровича он не признавал. Более того, когда с 1928 г. Великий Князь начал делать заявления в духе идеологии младороссов, считая возможным сохранить советскую власть в СССР, сотрудничать с представителями Красной армии и ждать внутреннюю эволюцию сталинского режима (за патриотизм против интернационализма), Дитерихс решительно осудил подобные декларации. Лозунг “Царь и Советы”, столь популярный у части русской эмиграции, в том числе и у представителей Дома Романовых (Великие Князья Дмитрий Павлович и Дмитрий Александрович входили в руководящие структуры Союза Младороссов), вызывали у Дитерихса резкое осуждение. Перспективы Династии генерал видел в молодых представителях Дома Романовых».
