Царский угодник. Распутин - [55]

Ответа Петербурга сотруднику № 584 в деле нет — наверное, его вообще не посылали, информация была односторонней.

Когда Илиодор исчез, полицейские кинулись в станицу Мариинскую, где жили родители Илиодора, донельзя растревожили старика отца. У него даже руки затряслись.

   — Убили, — старик не выдержал и заплакал, — сына убили!

Понять что-либо из его плача было невозможно. Полицейские помялись, высмолили по самокрутке и, изрядно натоптав сапогами в избе, ушли. Везде — в степи, на реке, на всех дорогах и тропках были выставлены заставы: Илиодора надо было поймать во что бы то ни стало — того требовал Петербург и более всего сам министр внутренних дел Маклаков.

Но Илиодор будто в воздухе растворился.

В печати появились первые рассказы о том, как исчез Илиодор. Газеты оказались информированными так же хорошо, как и полицейский сотрудник № 584. Может быть, даже больше — газеты дали точное время бегства Илиодора: «Илиодор бежал 3-го июля в 6-м часу вечера, прошёл с версту от хутора, там его ждал воз с сеном» — так сообщил один из вестников, дали такие подробности, которые не знала полиция, явно им их сообщил какой-то наводчик-специалист, казачок с лихими усами и красным от выпивки носом — например, то, что крестьянин с повозкой ждал Илиодора четыре часа в условленном месте. Когда кто-нибудь проезжал мимо, крестьянин делал вид, что чинит телегу, от помощи отказывался, а когда Илиодор появился, то спрятал его в сене и увёз в степь. Родным, дескать, Илиодор оставил письмо, в котором сообщил, что в хутор больше не вернётся, просил простить его за тайное исчезновение, но обстоятельства сложились так, что оставаться ему на Дону нельзя.

Прошёл слушок о том, что перед побегом Илиодор очень боялся расправы — и, видимо, не без оснований. На хуторе могли появиться поклонники Распутина и вздёрнуть на верёвке к потолку — прямо в его же избе. Илиодор настолько боялся этого, что даже дверь своей спальни запирал на два замка. Не говоря уже о входе и сенцах.

Сбрив усы и бороду, Илиодор, по свидетельству газет, переоделся в женское платье и в накидке, с головой, обёрнутой белым шарфом, появился на ближайшей пристани. Поскольку кругом было полно полиции, Илиодор был вынужден вместе со спутниками прятаться в зарослях, а когда кто-то приближался по малому делу, стыдливо отворачивался и кушал куриные яйца — обманывал, давал показать, что обедает вместе со своим спутником и лишние рты на семейном обеде не нужны.

Со стороны всё это выглядело естественно — скромная стеснительная семья проводит отдых, отмежевавшись от остальных, никому не мешает и просит, в свою очередь, ей тоже не мешать.

Когда подошёл пароход — газеты сообщили, что это была «Венера», — Илиодор занял место в общем дамском отделении. Чтобы не быть опознанным, сделал вид, что у него болят зубы, лёг на койку и отвернулся к стене, на вопросы отвечал молчанием, тыкал пальцем себе в щёку, показывая: зубы! Болят зубы!

Труднее всего было с туалетом — и эту подробность газеты не обошли стороной: Илиодор не мог появиться ни в мужском, ни в женском отделении, он крепился, сжав зубы.

Когда пассажирский помощник капитана, ведавший на судне аптечкой и обученный фельдшерским навыкам, попытался помочь, унять зубную боль, дама — то есть Илиодор — «недовольно пропищала:

   — Ах, отстаньте!»

Помощник капитана через некоторое время пришёл снова — ему было жаль страдающую даму.

   — Всё-таки я попытаюсь вам помочь...

   — Нет, — решительно ответил Илиодор.

   — Я дам вам йодистой настойки и капель. Это поможет.

   — Не надо!

По утверждению газеты, помощник капитана и в третий раз подошёл к Илиодору, но Илиодор и в третий раз отказался от помощи.

Некоторые газеты, рассказывая об этом факте, писали, что Илиодору пытался помочь не пассажирский помощник капитана, а пароходный контролёр, который параллельно исполнял обязанности фельдшера. Дама, перевязанная платком и лежавшая на полке, извините, задом к нему, показалась подозрительной. И точно, подозрения контролёра подтвердились: пароход-то был переполнен, у дамы на руках оказался билет третьего класса, а плыла она во втором. Контролёр попытался выселить даму, но за неё вступились соседки-пассажирки, и придирчивый контролёр в конце концов вынужден был отстать.

Утром Илиодор прибыл в Ростов, в котором провёл целый день, потом поехал дальше. Вот только куда?

Газеты дали два расплывчатых адреса, по которым Илиодора найти было невозможно: Одесса и Кавказ.

Полиция расставила ловушки везде, где только могла — в Одессе и в Баку, в Батуми и Владикавказе, в Тифлисе и Екатеринодаре, даже в Крыму, в Ялте, и там на всякий случай соорудила капкан. Но Илиодор ни в одну из ловушек не попался. Он вообще как в воду канул, словно бы его никогда и не было.

Чиновник для особых поручений при министре внутренних дел статский советник Красильников представил Маклакову вырезки из французских газет, которые министр передал по принадлежности в департамент полиции, а в этом ведомстве другой аккуратный чиновник подшил в дело.

«Распутин, по-видимому, умер. Любопытна личность бандита. Умер человек, имевший необыкновенное влияние в России», — в один голос заявило несколько французских газет.