Царская дочь - [8]

– И что, прекратился дождь-то?

– Еще целую ночь шел, но утром перестал. А чуть взошло солнце, мы увидели над деревней разноцветную дугу. Это боги ее воздвигли, чтоб оградить нас от дождя. Старейшина всех созвал и объяснил, что они решили вернуть солнце на небо, чтобы мы смогли обсохнуть и согреться, – завершил рассказ Иавин.

Работники разразились возгласами – кто потрясенными, кто недоверчивыми. Самые рассудительные лишь заулыбались и одобрительно похлопали мальчика по плечу.

О своих родителях или других родственниках Иавин не упоминал. Правда, за работой он пел на родном наречии – песни были непонятные, загадочные, но ритмичные. Другие дети старались подобраться к нему поближе и подпевали как могли. Когда они работали бок о бок с Иавином, сигнал, что можно идти домой ужинать и играть, всегда звучал нежданно, будто время рядом с этим мальчиком бежало быстрее обычного.

Иавин не отходил от Зиссель ни на шаг, и постепенно другие работники на полях стали ее приветствовать, а то и улыбаться. Рядом с Иавином Зиссель меньше смущалась и отвечала людям улыбкой, показывая, что слышит обращенные к ней слова. Но на ее левую руку все же по-прежнему косились – ну что за расстройство! А ведь за работой ее не спрячешь. Зиссель и сама видела, какой красной и грубой была кожа на этой руке, как она отличалась от другой, здоровой и сильной. По вечерам, перед сном она намазывала руку жиром и массировала, но, несмотря на всю заботу, та по-прежнему напоминала птичью лапку. Она никогда не станет такой, как правая. Ничего не поделаешь, надеяться на лучшее никакого смысла нет.

Вот так и вышло, что, когда сельчане насмотрелись на ее странную руку и детям надоело дразнить ее молчуньей и птичьей лапкой, все наконец привыкли к Зиссель.

Вот так и вышло, что судьбу Иавина без его ведома решил плетельщик.

Лидия с Каменотесом переставили кровать Иавина к другой стене. Никто больше не тревожился, что он сбежит. Теперь, когда мальчик много работал и играл на улице, спал он лучше, ночные кошмары его почти отпустили. Он понимал все больше и любил поболтать. Частенько с его языка слетало что-то забавное, потому что он неправильно пользовался словами или неверно выговаривал их, и он сам громче всех над собой смеялся. С Зиссель Иавин общался жестами, хотя она и без того понимала его речь. Жестикулировал он почти так же быстро и легко, как она, и явно получал от этого удовольствие. Однажды, после того как он поплавал в реке и они с Зиссель поймали копьем по толстой рыбине, Иавин попытался выдернуть из зарослей тростника два стебля. Удалось это, только когда он вцепился в них всем телом и рванул изо всех сил, навзничь повалившись в грязь.

Зиссель рассмеялась.

Зачем они тебе? – жестами спросила она.

Чтобы научить тебя говорить, – показал он в ответ, схватил стебли и убежал.

Говорить? Ее? Сгорая от любопытства, Зиссель бросила блестящих рыб в вершу и помчалась за ним.

Каменотес протянул Иавину свой нож и стал с интересом наблюдать, как мальчик режет и выскабливает стебли, связывает их парами между собой, и из-под его рук выходят две флейты. Иавин протянул Зиссель ту, что звучала выше, и поманил ее.

– Пошли к источникам.

Близился вечер. Провожаемые взглядом Каменотеса, они со всех ног помчались по тропе в гору. Иавин показал Зиссель, как правильно складывать губы и извлекать из флейты разные звуки. Когда у девочки получилось, он махнул рукой.

– Встань во-он там.

Зиссель послушалась и отошла подальше. Сам Иавин встал ниже по течению, где она не могла его видеть.

Он сыграл пару нот. Ветер подхватил их, донес до ушей Зиссель. И она поняла, что он задумал.

Теперь они могли разговаривать, даже не видя друг друга.

Они стали упражняться. Три коротких свистка: Кто-то идет. Низко – высоко: Где ты? Высокий протяжный звук: Осторожно! Два коротких и низких: Прячься!

Пара веселых переливов подряд, словно песенка: Ты идешь? Я тебя жду!

Каждый день учили они новые сигналы, и так, играя и придумывая, Иавин и Зиссель научились свободно переговариваться друг с другом даже на расстоянии.

Весь этот пересвист не ускользнул от сельчан.

– Я сегодня такую странную птицу в тростнике слыхала! – дивилась одна старуха, раскладывая одежду на солнце.

Проходившая рядом Лидия услышала ее слова и пересказала их дома.

Каменотес лишь с улыбкой покачал головой.

Зиссель переполняло счастье: теперь она могла разговаривать с Иавином с помощью флейты, даже когда его не было рядом. С появлением мальчика в ней зародилось неведомое ей чувство: ей хотелось сказать больше, чем она умела, и не только Лидии и Каменотесу, но и другим людям. Хотелось рассказывать истории, как это делал Иавин.

Тайком от всех Зиссель начала упражняться. Об этом не должен был знать никто, даже Иавин. Она не слишком верила в успех и содрогалась от мысли, что ее станут жалеть.

По вечерам, когда остальные засыпали, девочка лежала без сна, но с улыбкой на лице: теперь у нее есть младший брат, Иавин, он подарил ей флейту, и благодаря ему жизнь ее стала теплей и богаче.

Она шевелила губами, но из горла не вылетало ни звука. Разве что звук ее имени давался Зиссель – шипящее «с-с-с», как у змеи. Для этого голос не требовался. Она просто выдувала воздух сквозь зубы, и этого было достаточно.