Царизм и третьеиюньская система - [7]

государственного переворота. И трусливые кадеты своей бесподобной, несравненной „исторической⁴⁴ формулой: „отнестись молчаливо⁴⁴, вместо „выражаю не­доверие⁴⁴ сказать „не выражаю доверия⁴⁴,— только помога­ют правительству совершить молчаливый государствен­ный переворот» [36].

В этом отношении весьма примечательно признание ка­дета Ф. А. Головина, председателя II Думы, сделанное им позже в своих «Воспоминаниях». «Немедленно (утром 3 июня.— А. А.),— писал Головин,— я поехал в помещение к.-д. фракции. Там я застал спокойствие. На мой вопрос, не собираются ли в Выборг или еще куда (т. е. выступить с протестом на манер «Выборгского воззвания».— А. А.) и что вообще намереваются делать бывшие члены Думы, мне заявили, что решено принять совершившееся вполне спо­койно и разъехаться по домам» [37].

Третьеиюньский блок. Два большинства. Третьеиюнь- ский государственный переворот обеспечил переход от Думы с кадетским «центром» к Думе с «центром» октяб-

киотским/«Опыт кадетской конституций Кончился кр&- хом»,— писал В. И. Ленин. Опыт этот «не удался... не по­тому, что у кадетов или у правительства не было доброго желания (сотрудничать.— А. А.), а потому, что объектив­ные противоречия русской революций оказывались слиш­ком глубоки» [38]. Кадеты не сумели выполнить свою основ­ную миссию — договориться в Думе с левыми, прежде все­го с трудовиками, и тем самым обеспечить путь «реформ». В связи с этим царизм встал перед необходимостью «об- карнать избирательные права „левых⁴⁴ и отдать решение в руки октябристов»[39]. «Смена второй Думы третьей Ду­мой, — писал В. И. Ленин еще до выборов,— есть смена кадета, действующего по-октябристски, октябристом, дей­ствующим при помощи кадета»[40]. Итоги выборов в III Думу полностью подтвердили эти слова. В 1907 г. чис­ленный состав фракций, который в последующие годы не претерпел сколько-нибудь существенных изменений, вы­глядел следующим образом: крайние правые — 50, уме­

ренно-правые и националисты — 97, октябристы и: примы­кающие к ним — 154, прогрессисты — 28, кадеты — 54, му­сульманская группа — 8, польское коло (вместе с литов­ско-белорусской группой) — 18, трудовики — 13, социал- демократы — 20 (затем 14 за счет отсева случайных эле­ментов) .

Бросается в глаза, что ни одна из помещичье-буржуаз- ных партий, не говоря уже о левых, которых было ничтож­но мало, не имела в Думе абсолютного большинства. Боль­шинство зависело от октябристов. В случае, если они голо­совали совместно с правыми, создавалось право-октябрист­ское большинство, при голосовании с прогрессистами · и кадетами — октябристско-кадетское. »Таким образом, ок­тябристы в III Думе становились тем же самым, чем были кадеты в первых двух думах — партией «центра», главной партией, решавшей судьбу думских голосований. Так ок­тябристы и голосовали. Единый контрреволюционный по- мещичье-буржуазный думский блок попеременно делился на два большинства, и в этом заключалась главная особен­ность третьеиюньской системы. Здесь перед нами обнару­живается важнейшая черта третьеиюньского избиратель­ного закона — бонапартизм. Два большинства были не случайным, а рассчитанным результатом. «Избирательный закон в III Думу,— отмечал В. И. Ленин,— так и подстро­ен, чтобы получить эти два большинства» [41]. «...Третьеиюнь- ская система,— писал он позже,— сознательно создала два думских большинства: правооктябристское и октябри­стско-кадетское» [42][43][44].

«Бонапартизм,— писал В. И. Ленин,— есть лавирова­ние монархии, потерявшей свою старую, патриархальную или феодальную, простую и сплошную, опору,— монархии, которая принуждена эквилибрировать, чтобы не упасть,— заигрывать, чтобы управлять,— подкупать, чтобы нравить­ся,— брататься с подонками общества, с прямыми ворами и жуликами, чтобы держаться не только на штыке. Бона­партизм есть объективно-неизбежная, прослеженная Марк­сом и Энгельсом на целом ряде фактов новейшей истории Европы, эволюция монархии во всякой буржуазной стране» ^и.

Два большинства, по замыслу творцов третьеиюньского закона, были тем средством, которое позволяло царизму лавировать между помещиками и буржуазией и, играя на их противоречиях, оставаться хозяином положения. По­скольку Дума предназначалась в конечном итоге для того, чтобы осуществить известный минимум буржуазных ре­форм, большинство не могло быть отдано в руки правых партий. Но не годилось и либеральное большинство, так как в таком случае Дума отдавалась буржуазии, а царизм отнюдь не намеревался делиться о ней политической влас­тью. Исходя из этого и определялись задачи первого и вто­рого большинства. Право-октябристское большинство должно было осуществлять «охранительные» функции — проводить в жизнь карательно-полицейские законопроек­ты и умерять запросы октябристов и кадетов по части «реформ», а октябристско-кадетское большинство должно было обеспечить проведение «реформ». «Правительству,— писал В. И. Ленин,— необходимо либерально-октябрист­ское большинство, чтобы пытаться вести Россию вперед при сохранении всевластия Пуришкевичей»

На чем же основывалась уверенность Столыпина, что партия, во главе которой стоял московский капиталист