— Давай. Посидим, детство вспомним. У тебя здесь и стулья барные.
— Да, красивые… Андрей!
— Что?
— Где мой гроб?!
— Какой?
— Стоял на барных стульях!
— Брось, он бы не удержался на них.
— Я тебе говорю, стоял!
— Где?
— На стульях! И свечи были! И розы!
— Да? А в гробу, говоришь, покойница?
— Да…
— Красивая, молодая, в белом платье?
— Это я по дороге рассказала?
— Это я Гоголя в детстве читал! Милана! Мне твои фантазии не нравятся! — с жалостью посмотрел на меня брат.
— И где же мой гроб? — обиженно спросила я.
— Так его покойница угнала!
— Что?
— Улетела она в нем!
— В гробу? Как?
— А ты Гоголя перечитай на досуге, там все написано, или фильм посмотри. Ведьма-панночка в гробу летала, — сообщил брат.
— Андрей, я помню все произведения Гоголя, но она ночью в церкви летала, а не днем по квартире.
— А может быть, она в окно улетела? Церковь искать?
— Окно закрыто…
— Так она его открыла, вылетела, а потом с той стороны закрыла. Или кошку твою попросила закрыть.
— Кошку? Андрей!!!
— Да, у меня красивое имя. Ты бы с документами не намудрила, и у тебя бы было красивое. Ну что, будем чай пить? — подмигнул мне брат.
— Будем…
— Слушай, сестра, ты ведь давно не ребенок, чтобы всякую чепуху сочинять. Так бы и сказала, что соскучилась и хочешь поговорить. Я бы вечером заехал. А так ты меня с работы сорвала. Не стыдно? Давай свой чай с печеньем.
Пришлось заваривать чай и целый час вспоминать детство. Когда Андрей ушел, щелкнув меня по носу и еще раз обозвав мелочью, я села на диван и решила, что надо запомнить этот день. Я сошла с ума.
К чему, интересно, гробы мерещатся? И не во сне, а наяву. Надо придумать, что к чему-то хорошему мерещатся, тогда жить станет легче. Пусть будет к деньгам. Или к здоровью. Нет, к деньгам, мне это первое в голову пришло, значит, будет к деньгам. Вот останусь я сумасшедшая и с деньгами. Признают меня недееспособной, и будет брат со мной возиться до конца моих дней. Или его. На здоровье не жалуюсь, жить буду долго. Жаль брата, не повезло. Ну, родню не выбирают.
— Миля, привет! Почему опять дверь не закрываешь? Что случилось? У тебя такое лицо! — подруга Марина вошла, озираясь, и с подозрением на меня глядя. — Я зашла спросить, как провела выходные?
Ну да, любопытство не порок. Подруги, думаю, все выходные гадали, не как я провела выходные, а с кем я их провела.
— Привет, Марина, я хорошо провела выходные, спасибо.
— Почему ты не шевелишься и в стенку смотришь?
— Думаю.
— О чем?
— Где мой гроб.
— Я читала, что какой-то святой спал в гробу. Ты так бурно провела выходные, что теперь надо молиться и спать в гробу?
— Нет, просто здесь стоял гроб, а в нем уже была покойница, и вдвоем с ней мы в один гроб не поместимся, — объяснила я подруге.
— Гроб? Да еще с покойницей? В твоем подъезде кто-то умер?
— Нет, гроб стоял в моей квартире. А в нем — мертвая царевна, красивая. И розы вокруг, и свечи.
— Да? — нахмурилась Марина. — Где же этот гроб?
— Вот и я думаю, где же он? — посетовала я. — На минутку отлучилась, а он улетел!
— Та-а-ак! — Марина села рядом со мной, заглядывая в лицо — проверяет, шучу я, или нет. Никаких шуток, все серьезно. — Улетел, говоришь? Гроб?
— Да. С царевной. В окно улетел.
— Он хрустальный был? На цепях между столбов?
— Нет, он на барных стульях стоял!
— Ну, разумеется, самое подходящее место для гроба…
— Я тоже удивилась.
— Что потом было?
— Я же сказала — исчез гроб.
— Миля, не волнуйся, я сейчас разберусь! — и подруга принялась названивать по телефону.
Мне же было как-то не по себе. Сидела на диване и думала, как жить дальше, если сошла с ума. С работы выгонят. Я же всем начну рассказывать, что вокруг на барных стульях стоят гробы, а это вряд ли входит в учебный план подготовки бакалавров и магистров.
Марина мне дала кружку чая, а у меня от него уже внутри булькало, только что с братом пила. Потом прибежала Яна. Марина ей что-то говорила шепотом у входной двери, и предлагала погадать на картах и на ее любимой кофейной гуще. Яна не соглашалась, предлагая свои варианты решения проблемы. Потом они вроде бы пришли к единому мнению.
— Миля, так что там с гробом? — присев возле меня на корточки, ласково, прямо как с умалишенной, спросила Яна. Мне надо привыкать к такому обращению.
— Не знаю! — горько пожаловалась я. — Он куда-то делся.
— Улетел?
— Не видела. Я вышла ненадолго, а он пропал.
— И свечи пропали?
— И розы! — осуждая коварство человеческого рода, который остался в ясном уме, тогда как я рехнулась, всхлипнула я.
— Понятно…
— А мне не понятно! — призналась я. — Вот почему люди не летают? Хотя бы в гробу.
— Миля, сейчас все исправим!
— Найдем гроб и полетим?
Янка не ответила, куда-то унеслась ногами, не полетела, а Марина осталась меня караулить. Правильно, за психами нужен глаз да глаз. Я просидела на диване еще полчаса, и дольше бы просидела, горюя о потерянном разуме, но вернулась Янка и привела священника. Он долго ходил по квартире, читал молитвы и махал кадилом. Марина с Яной, мгновенно повязав на головы платочки, скромненько стояли у стены. Они и мне платочек повязали и рядом поставили.
— Стой и молись, хуже не будет, — шикнули на меня подруги, когда я спросила, зачем это все. — Надо было тебе сразу после ремонта квартиру посвятить, тогда бы ничего не мерещилось.
