Царь-оборванец и секрет счастья - [44]

– Как можно снова открывать эту дверь? – спросила Тали – и ждала ответа. Его не последовало, и Тали продолжила: – Но не мне ее и закрывать. Это твой голос. Твое решение. Я хочу, чтобы ты знал… – она взяла меня за руку. – Джоэл, я люблю тебя. И буду любить независимо ни от чего. Но таким, как сейчас, ты мне нравишься больше. Мне нравится, кем ты стал.

Мы еще долго стояли в тишине, ветер дул над заливом, а меня обуревала нерешительность. Я совсем не понимал, как быть. Посмотрел на парусник под мостом, а потом – Тали в глаза; эти глаза светились улыбкой.

Я не находил себе места несколько дней и вот тогда по-настоящему заскучал по Ленни. Обнаружил, что у меня куча вопросов, какие можно было бы ему задать. Начать с того, что я прочел всю Книгу Иова три раза и не смог найти места, где Бог смеется. Написал в юридическую контору, от которой получил бокал Ленни, и они уведомили меня, что Ленни умер внезапно в самом начале лета от второго сердечного приступа. По просьбе Ленни похоронной церемонии не было, и его погребли на кладбище Санта-Круза, рядом с Пёрл.

Но, даже зная, что Ленни больше нет, я все еще слышал его голос и воображал, что бы он мог сказать о моей жизненной дилемме, будь он жив. Сначала, наверное, рассмеялся долгим, утробным смехом. А отсмеявшись, сказал бы:

– И ты пришел сказать мне, что я опять оказался прав, так?

– Прав?

– Прав, – повторил бы Ленни, кивая и воздевая палец. – Я же говорил, что твоя история в руках виртуозного рассказчика.

Я бы начал выжимать из него совет – стоит ли мне идти на операцию или нет, и он бы ответил мне:

– По мне, ты в любом случае что-нибудь потеряешь – и хорошо! Как я и говорил – ну и везучий же ты.

Хирург объяснил, что мне необходимо оставаться в сознании в процессе операции, чтобы они с королем знатоков могли «подстроить» мой голос. Они будут пробовать вживить мне в горло кусочки различной формы и смотреть, какой из них сработает.

– Но вы не волнуйтесь, – заверил он меня, пока медсестры привязывали меня к кушетке и накачивали лекарствами, – больно не будет.

Я услышал, как сестры обсуждают планы на завтрашний День благодарения, а потом звуки кларнета, наигрывавшего знакомую мелодию. Я, наконец, узнал ее и мой собственный голос, последовавший за музыкой, – в операционной крутили кассету, которую я когда-то подарил королю знатоков.

– Итак, – сказал он, – мы хотим, чтобы его голос зазвучал вот так.

Лекарства подействовали быстро – через пару минут я уже любовался, до чего ярко отражается свет в операционной на лезвии скальпеля. Кто-то накрыл мне лицо сложенным полотенцем, и я почувствовал себя почти как в спа-салоне. С моим горлом оживленно завозились, а потом я услышал тихий голос хирурга:

– Ну что, давайте пробовать.

На эту реплику отреагировал эксперт:

– Господин Сказитель, пожалуйста, сосчитайте до пяти.

Я попробовал – ни звука. Абсолютно ничего. Ни привычного шепота, ни хрипа, вообще ничего. И тут же я почувствовал, как что-то еще побежало по венам, и мое вызванное лекарствами облегчение испарилось.

– Нет, не тот, – сказал хирург.

Опять возобновилась незримая суета у горла, во время которой я уже уловил, как приближается паника – словно далекий поезд. И вот я вновь услышал голос эксперта:

– Пробуем еще раз. Считайте до пяти.

Я попробовал – ничего. Но на этот раз все было даже хуже. Не только ни звука не сорвалось с моих губ – я начал задыхаться.

– Он вырывается, – крикнул кто-то. Тут же суета усилилась, послышались шаги, и я вновь смог дышать – в промежутках между наплывами паники. Услышал сдавленный шепот и звуки приглушенного спора. Кто-то сказал: «Не стоит». Другой отозвался: «Ну, еще разок». Возобновилась возня.

– Пожалуйста, господин Сказитель, – произнес король, – еще раз. Считаем до пяти.

Внезапно я услышал числа, сказанные громким голосом, и эхо разлеталось по комнате.

– Один… два… три… – я умолк, и они тоже замерли, осталось только эхо от слова «три».

Я начал заново, и слова вылетали громко и отчетливо, на всю операционную – я кричал! Загремели аплодисменты. Добравшись до десяти, я выкрикнул: «ДА!»

– Отлично! А теперь, пожалуйста, расскажите нам историю.

Может, все из-за наркоза. Или из-за потрясения – я снова слышал собственный голос. Но, клянусь жизнью, мне ничего не шло на ум! Хирург попросил меня рассказать байку, любую байку, а я не мог вспомнить ни одной. Слышал, как все вокруг молчат, ждут. И тут почувствовал, как история тихонько похлопала меня по плечу. Через миг перед глазами возникла картинка: пустыня, пески, а далеко-далеко на горизонте – дворец. В воротах дворца я увидел толпу людей, а перед ними на троне восседает царь.

– Расскажу я вам старую-стародавнюю историю, которая случилась в древнем городе Иерусалиме, во дни, когда царствовал Соломон… – операционная взорвалась аплодисментами и криками одобрения. Я хотел продолжить, но расслышал кое-что, из-за чего умолк. Среди хлопков и криков я услышал смех – тихий, еле различимый. Напряг глаза, чтобы разглядеть, кто там смеется, но видел только полотенце.

– Довольно! – сказал эксперт. Шум немедленно стих.

И следом я услышал тихий голос хирурга: