Царь Мира - [71]

— Почему же у вас возникла мысль, что оно опасно, что надо его отнести на место?

Сергей вспомнил о пьесе Ильи, но решил, что и об этом не стоит упоминать.

— Трудно сказать определенно. Как-то интуитивно…

— Хорошо. Извините, Леонид Степанович, — обратился Клевцов к Ващенко, — тот сошедший с ума милиционер, которого пришлось убить, он ведь тоже контактировал с зеркалом?

— По-видимому, да, — неуверенно сказал Ващенко. — Милиция приехала после покушения на Воронину, эксперт Гершензон прибыл позже. Значит, в промежутке между приездом опергруппы и уходом эксперта, забравшего зеркало, Саибов мог контактировать с ним. Думаете, это важный момент? По-моему, само существование зеркала еще требует доказательств. Во всяком случае, незаинтересованных, так сказать, свидетелей.

— Клюкин был там, когда Саибов… Я смогу задать вопросы Клюкину?

— Позже — конечно, — кивнул Ващенко.

— Хорошо. Скажите, Сергей, а этот самый Привалов говорил вам о том, что это за зеркало, почему он так за ним охотится, почему угрожает вашим друзьям?

— Нет, не говорил. Наверно, он не хотел, чтобы оставались свидетели, люди, которые видели это зеркало. Если это какой-то секретный прибор, очень ценный, то у него, видимо, были какие-то планы дальнейшего его использования. То есть, может, он хотел переправить его, например, через границу. И не хотел, чтобы знали о том, что это зеркало у него.

— Тогда он должен был убрать и вас с Клюкиным, — вставил Ващенко.

— Возможно, он так и собирался сделать…

— Что же ему помешало? Или его друзьям?

— Не знаю. Может быть, они не хотели еще трупы оставлять. А может, подумали, что мы уже мертвы. Мы были без сознания, когда они там разбирались, — фантазировал Сергей, стараясь, чтобы это звучало правдоподобно.

— Вы были без сознания? Но Клюкин описывал этих друзей Привалова, говорил что-то о светящихся силуэтах, — саркастически сказал Ващенко.

— Ну, не знаю. Я был в отключке. Может, он что-то видел, а может, показалось. Ему тоже сильно досталось.

— Это оружие, которым действовал Привалов, на что оно было похоже? Можете описать? — спросил Клевцов.

— Такая дубинка, или жезл, около метра длиной. Когда он прикасался к человеку, происходил сильный электрический разряд, даже искрило.

— А как выглядел сам Привалов? Была ли видна кровь на одежде, чувствовалось ли, что он тяжело ранен? — продолжай Клевцов.

— Да нет, в общем-то. Он не шатался, крови я не видел.

— А речь была нормальная?

— Да, вполне.

— То есть, когда вы с Клюкиным очнулись, рядом был труп Привалова и более никого?

— Да.

— Вам известно, как, при каких обстоятельствах было найдено это зеркало? — продолжал Клевцов.

— Илья говорил, они были на рыбалке… Лучше у него спросить или у Эдика — это будет более точная информация.

— Вы работаете журналистом в местной газете? — спросил ученый.

— Да.

— Вы хотели бы написать обо всем случившемся?

— Да, но не сейчас. Когда все более или менее прояснится.

— Вы могли бы изложить на бумаге максимально подробное описание этой вещи? Практически вы не меньше других с ней соприкасались. То есть меня интересует не только внешний вид, но и ощущения.

— Конечно. Дайте мне бумагу или лучше машинку — с моим почерком трудно разобраться.

— Я думаю, это возможно? — обратился Клевцов к Ващенко.

— Да, конечно. Если у вас больше нет вопросов, я попрошу принести сюда машинку.

— Это было бы замечательно.

* * *

Хотя до начала вечернего спектакля оставалось еще около полутора часов, вся труппа во главе с директором Батановым сидела в зале в первых рядах партера. Перед ними, картинно опершись локтем на сцену, стояла Гаврилина, еще привлекательная, но весьма склочная дама лет тридцати с гаком. Величину «гака» даже опытный глаз затруднился бы уточнить.

Власов и Алина слышали ее голос, когда входили, но, увидев их, она замолчала.

— Ну вот и наши пострадавшие, — с наигранной веселостью и радушием сказал Батанов.

Эдик и Алина сразу поняли, в чем дело. Шла разборка. И настроение в зале явно было не в пользу вошедших.

— Очень хорошо, что вы пришли, — сказала Гаврилина оскорбленным тоном, — мы как раз о вас и говорим.

— Надеюсь, только хорошее, — саркастично заметил Власов.

Он даже не подозревал, как обескуражил всех этой совершенно необычной для него фразой, или, вернее, тоном. Вместо не очень уверенного в себе и во всем сомневающегося интеллигента перед труппой предстал другой человек, которого они не знали, но «клевать» его было явным риском — это все почувствовали. Однако Гаврилина решила идти ва-банк, ощутив смену настроений и спеша упредить возможную контратаку.

— Не только хорошее, — звонко сказала она. — Объясните нам, пожалуйста, Эдуард Артемьевич, почему, например, в вашей предстоящей постановке «Макбета», которую вы замыслили, главные роли будут играть не заслуженный артист Медведев и не опытные актрисы, а, прямо скажем, начинающий актер Власов, никому не известный в этом качестве, и молодая, неопытная и неподходящая ни по типажу, ни по возрасту актриса?!

— Типаж! — громко сказал Эдик и вдруг расхохотался. — Господи, и с этой дурой я работал! Это же курам на смех! Типаж!

— Что? — растерянно пробормотала Гаврилина и беспомощно поглядела в зал на недоуменно молчавших актеров.