Царь Мира - [65]

— И вы тоже слезайте, — мрачно сказал котельщик сидевшим на дереве мужикам.

Очкарик, поднявшись, пытался привести в божеский вид пострадавшую одежду. Брюки его стали серыми от пыли, а на рубашке появились бурые пятна. Выражение его лица было трагическим — он представлял себе, как будет объясняться с супругой. По-видимому, очкарик пришел забирать ее из роддома. Наваждение кончилось. Все разошлись, недоумевая, что это на них нашло.

— Я полковник Ващенко из Федеральной службы безопасности, это подполковник Сергунин из Министерства внутренних дел. Садитесь.

Ващенко откинулся на спинку стула, пристально глядя на Калинина. Тот сел напротив него. Сергунин пристроился у торца стола.

— В ходе допроса будет вестись звукозапись. Я полагаю, очень скоро вам будет предъявлено официальное обвинение. Но пока давайте просто поговорим о том, что случилось в ночь с понедельника на вторник. Начнем с вечера понедельника. Итак, вы намерены были встретиться с Ворониной?

— Да, обычно она приходила ко мне в понедельник. Но в тот вечер мы договорились, что я приду в театр.

— Вы были в близких отношениях?

— Да.

— Почему вы решили встретиться в театре?

— У труппы была внеочередная репетиция, обычно в понедельник у всех выходной. Было уже поздно, я и решил зайти за Алиной.

— Что произошло в театре?

— Я посмотрел репетицию. Потом, когда она уже заканчивалась, я ушел в гримерную, она должна была туда прийти. Мы встретились, поговорили.

— Сколько продолжался ваш разговор?

— Минут десять, не больше.

— Его содержание?

— Алина сказала, что нам нужно расстаться. Что у нее сейчас много работы и прочее…

— Что прочее?

— Не знаю, я точно не помню.

— Не помните последний и такой важный разговор с дорогой для вас женщиной? — с иронией спросил Ващенко, и эта интонация задала тон всему последующему разговору.

Калинин понял, что сидящий напротив человек настроен если не враждебно, то с явным недоверием к нему, и поэтому надo следить за своим языком и не болтать лишнего. Ващенко же решил, что расколоть Калинина будет гораздо проще, чем Клюкина. Если они действительно были в сговоре, то, несомненно, Клюкин ходил в вожаках.

— Не помню точно, — повторил Калинин. — Алина сказала, что у нее много работы и нам пока лучше расстаться.

— Понятно. И что вы ей ответили?

— Ничего. Что можно сказать, если женщина хочет уйти? Сказал «ладно» и ушел.

— Так просто? И вы не ссорились, не ругались, не кричали?

— Нет.

— Вы на удивление хладнокровный человек.

Ващенко закурил сигарету, протянул пачку Сергею, тот отрицательно покачал головой.

— Что вы замолчали?

— А вы не спрашивали.

— А, понятно. Еще раз спрашиваю. Вы не ссорились с Ворониной, хотя она, грубо говоря, решила вас, так сказать, турнуть?

— Лучше не говорить грубо, если нет необходимости, — спокойно заметил Сергей, хотя перед этим стиснул зубы.

Сергунин заметил это. Впрочем, с первых фраз и взятой полковником интонации он сделал вывод, что партнер (и что хуже всего — начальник) ему достался никудышный. Конечно, он неглуп, но самомнения в нем больше, чем ума. Сам Сергунин ни с кем бы не говорил в таком тоне — ни с потенциальным убийцей, решившим скрыть свое преступление, ни тем более с человеком, в приступе гнева ударившим любимую женщину.

— Отвечайте на вопрос, — резко сказал Ващенко.

— А разве я не имею права не отвечать? — уже спокойно осведомился Калинин.

Сергунин понял, что парень «закусил удила», теперь он будет говорить с Ващенко также иронично. Полковника это должно взбесить — он там в своем КГБ вряд ли привык к такому тону со стороны допрашиваемых.

— В ваших интересах говорить правду.

— Вряд ли наши интересы совпадают, так что ваша забота о моих интересах выглядит странно.

— Ах вот как ты заговорил! Ну ладно. В таком случае сообщаю вам, гражданин Калинин, что вы обвиняетесь в покушении на убийство Алины Ворониной и в нанесении ей тяжелых телесных повреждений. Кроме этого, следствие располагает уликами о вашей причастности к преступной деятельности особо опасного рецидивиста Привалова. Степень вашего участия будет установлена, и соответствующие обвинения, я думаю, не заставят себя ждать. Могу с вами поделиться личными наблюдениями. В преступных группах есть милый обычай все валить на самого, так сказать, слабого. И если вы были в одной компании с Приваловым и Клюкиным, то эта роль «светит» вам в первую очередь.

— Я тоже могу поделиться личными наблюдениями, — откликнулся Сергей. — Из прошлого к нам пришли несколько легенд. Вот одна из них: в госбезопасности работало много негодяев, но глупых людей не было. К сожалению, мои личные наблюдения доказывают, что это всего лишь легенда.

— Та-ак. — Ващенко побагровел, но сдержался — скорее всего, из-за присутствия Сергунина. — Что ж… Жаль, но разговора у нас не получается. Через несколько дней вы заговорите другим тоном, только вряд ли я пойду вам навстречу.

— Я этим не огорчен, — усмехнулся Калинин. Он действительно был озлоблен.

— Если у вас нет вопросов, подполковник, то есть смысл прекратить допрос. Дальше уже дело пойдет серьезнее, будут предъявлены улики. У вас был шанс на чистосердечное признание, Калинин, но вы не пожелали им воспользоваться.