Царь Мира - [130]

* * *

Помощнику шейха Аль-Махди Уильяму Беллу не пришлось, выполняя поручение своего хозяина, мчаться на Ближний Восток, налаживать связи с профессиональными террористами, договариваться о конспиративных встречах и тому подобное. Во-первых, Лондон давно уже был облюбован бойцами ислама, во-вторых, на Белла работали деньги шейха — на них он мог нанять кого угодно, лишь бы цепочка посредников не могла вывести на хозяина.

Службе безопасности Шарафа, считавшей своим долгом отомстить Царю за смерть тирана, не составило труда найти двух исполнительниц готовящегося теракта, женщин-камикадзе, фанатично преданных делу ислама и лично вождю. Они должны были нести на себе заряды взрывчатки и взорвать их, приблизившись к Власову. Деньги Аль-Махди позволили значительно ускорить операцию, в которую были вовлечены даже силы международных организаций мусульманских экстремистов.

Белл знал, что террористки не подведут, пойдут на смерть, но все же предпочел подстраховаться. С помощью посредников он нашел человека по имени Махмуд Халиль. Это был палестинец, когда-то лично занимавшийся подготовкой терактов. Под старость лет он перешел к более мирному и безопасному способу зарабатывать деньги — изданию мемуаров, обучению боевиков. Однако за солидный куш Халиль решил принять участие в операции. Организовать покушение на Власова было несложно — охраны у него было мало, она не была достаточно профессиональной, а эфэлы не умели распознавать взрывчатку и на приближение женщин не должны были реагировать. Никаких особых сложностей не предвиделось. Однако Белл все же недооценил МИ-5 — британская контрразведка зафиксировала его активность и смогла выследить въехавших в страну женщин-камикадзе. Но МИ-5 не удалось выявить всю цепочку, и потому слежки за Халилем не было. По его плану привести в действие взрывные устройства должны были сами женщины, но на всякий случай их действия были продублированы. Дополнительные дистанционные радиоуправляемые взрыватели должны были сработать от сигнала, переданного самим Халилем.

* * *

Эдик не спал. Он полулежал, прислонившись к спинке кровати и прислушиваясь к боли, пронизывавшей ставшее незнакомым тело. Два эфэла кружили под потолком, еще один стерег вход в палату, четвертый подобно нимбу завис над головой Царя. Тепло, исходившее от него, постепенно заполняло тело, усмиряя боль.

Алина вошла почти неслышно. Она была единственной, кому эфэл позволил без разрешения войти в палату. И она была единственной, кого Эдик хотел видеть.

Она присела на кровать:

— Больно?

— Нет. Не очень.

— Я попробую помочь?

— Нет-нет, Алиночка. Нужно беречь энергию. Она нужна тебе. Меня лечит эфэл, этого достаточно.

Они посидели молча минут пять, потом Эдик сказал:

— Вот видишь, снова мы в больнице. То нас хотят убить пришельцы, то люди. Почему-то мы всем мешаем.

— Наверно, не нужно было все это затевать — Царь Мира, Царица…

— Хотелось, чтобы мы были счастливы. Мне так хорошо, когда ты рядом. А что бы нас ждало в этом городишке? Свары в театре, нищенское существование. Я не хочу, чтобы тебя что-то мучило.

— Не знаю… ты так резво все это начал.

— Мало времени, — глухо проговорил Эдик.

— Почему?

— Не знаю. У меня предчувствие, что нам не много отпущено времени. Ну, то есть мне, — торопливо поправил он сам себя, сбивчиво попытался смягчить сказанное, — то есть… Ну, чтобы мы были вместе… Нам… Это ненадолго, мне кажется.

— Глупости, — сердито произнесла Алина и, обвив руками шею Эдика, прижалась к его груди. — Так не больно?

— Нет, — ответил он, поглаживая ее волосы, — так хорошо.

— Не выдумывай. Мы вполне можем жить как нормальные люди и любить друг друга.

Эдик промолчал, но покачал головой: он знал, что именно этого они уже не могут себе позволить.

— Мы можем… — Она запнулась.

— А ты бы хотела, чтобы у нас был ребенок? — угадал Эдик ее мысли.

— Да. Я только боюсь…

— Что он родится уродом?

— Не таким, как все…

— Это плохо? Разве это плохо, Алина? Ведь мы тоже не такие, как все. Почему же он должен быть как все?

Эдик опять горячился, Алина почувствовала, как напряглись его мышцы, и знала, что это причиняет ему боль. Она ласково улыбнулась:

— Успокойся. Все будет хорошо. Не надо сейчас об этом говорить.

* * *

Пожалуй, лучше всех выполнял свои новые служебные обязанности Илья. Может быть, потому, что ему была интересна работа, так разительно отличавшаяся от рутинной службы в НИИ, а может быть, потому, что как творческий человек он радостно относился к любым изменениям в жизни, дающим новые впечатления, ощущения, чувства. Как бы то ни было, он первым созвонился с Эдиком после того, как узнал о происшедшем из экстренных выпусков новостей.

Средства массовой информации буквально захлебывались, повествуя о сенсационных событиях в Васильевске. В больницу журналистов не пускали по приказу Сергунина. Он теперь был не один. Оперативник Николай и трое ребят из его команды согласились сменить место службы. В конце концов, что они теряли? Платил им Власов в несколько раз больше, чем министр доселе родного МВД, риск был тот же, а товарищи, которые работали рядом, — куда более надежными. Сергунина они знали и верили ему. Он плохого не посоветует. А достойную жизнь Власов обещал им без колебаний. Он уже понимал, что без своей службы безопасности ему не обойтись. Еще одна-две таких ситуаций — и они убьют и его, и Алину. А Клюкину срочно нужны были помощники — он не мог делать все сразу и в одиночку. Предварительное расследование в Шотландии он провел, но четко понимал, что оно было поверхностным. На настоящее не было ни людей, ни времени. К тому же он не мог знать о том, какую титаническую работу проделала британская контрразведка, чтобы скрыть истину. Поэтому он доложил Эдику, что человек, который был мужем погибшей в замке дочери Макговерна и отцом ее ребенка, не выдержал потрясения и покончил с собой, застрелившись из табельного оружия. Клюкину показали труп с огнестрельной раной в черепе. По документам это был Дональд Уэллс. В эту игру было вовлечено немало людей, но все они, узнав правду о случившемся, безоговорочно согласились помогать контрразведчикам.