Царь Федор Алексеевич, или Бедный отрок - [99]
Да как так? Скончался великий государь, а его младший брат, нареченный новый государем, столь скоро утек с его погребального обряда! В глазах людей старомосковского общества подобное поведение граничило с неприличием.
Эти эмоциональные записки иноземца можно было бы поставить под сомнение, если бы они не подтверждались бесстрастными словами официального документа. Когда тело Федора Алексеевича медленно плыло в Архангельский собор, его вдову несли за гробом в платье черного сукна, а за нею шествовали царевич Петр с матерью, Натальей Кирилловной. «…Великий государь [Петр Алексеевич] проводил государской гроб в собор Архангела Михаила и, простясь у государского гроба, пошел в свои государские хоромы благовещенской лестницей; а святейший патриарх его великого государя провожал в верх во архиерейской одежде. И проводя его великого государя, пришед святейший патриарх в собор Архангела Михаила, служил со властями божественную литургию; и после литургии было действо погребения государского тела по чину; а у литургии и у погребения была благоверная государыня царица и великая княгиня Марфа Матвеевна и бояра, и окольничие, и думные, и ближние и всяких чинов люди»[260]. Итак, патриарх вернулся ко гробу, а вот юный наследник — нет. Никакой ошибки.
Возможно, Нарышкины опасались надолго оставлять Петра Алексеевича в людном месте — не ровен час, он подвергнется нападению. Но уход вместе с ним и родни его, и бояр, принявших сторону Нарышкиных, сильно раздосадовал народ. Вид растерянной вдовы, рыдающей над телом и не понимающей причин подобного небрежения, тронет чье угодно сердце…
Софья моментально оказалась в роли ревнительницы добрых обычаев, от коих отступилась враждебная ей «партия». С высоты правильного своего поведения она получила возможность публично осуждать поступок Нарышкиных, вышедший за пределы общественной нормы.
Вот тогда-то и начали распространяться слухи об отравлении царя Федора. Бешеная деятельность Софьи, «отрабатывающей» оплошность соперников, находит подтверждение и в других источниках.
Папскому нунцию в Польше полетело донесение: «Узнав о смерти Феодора, София, сестра его, женщина деятельная, не медля возмущает своих сродников, обвиняя Артемона Сергеевича в том, что своими происками и хитростию (так как и прежде, еще при жизни Алексия Михайловича, это было за ним замечено) он предоставил Петру венец царский, обошед старшего брата, Иоанна: она заклинала их всеми Святыми сжалиться над ее кровными, возводя на Артемона, что будто бы он отравил отца их, Алексия, а по выходе из ссылки убил своим злодейством и Феодора, еще дотоле жившего; что Петра, как своего родственника, возвел на престол, вовлек в заговор Бояр, всю Царскую Думу и, конечно де, этот человек пронырливый и злобный хочет совершенно властвовать нами, как это испытали мы при Алексеевиче. Не только простой народ, но и бояре почитали его тогда более, чем самого государя. — Она уверяла даже, что он подкупил врачей и влил яду в заздравную чашу»[261].
В борьбе за власть Софья и ее сторонники использовали мятежные действия стрельцов. На несколько месяцев препирательства придворных уступили место буйству стрелецкой стихии, захлестнувшей Москву и лишившей власти правительство.
Среди стрельцов опять закипало недовольство: они ждали ответ со стороны правительственных кругов, а эти круги оказались замаранными в день похорон Федора Алексеевича. Будь Нарышкины со своими сторонниками чуть посговорчивее, возможно, восстание утихло бы без особых жертв. Однако царевна Софья и ее союзники достигли гораздо больших успехов, манипулируя бунтовской массой, нежели Нарышкины — пытаясь договориться с нею.
На стороне царевны оказался могущественный клан князей Одоевских. Софье удалось также использовать решительного военачальника — князя Ивана Андреевича Хованского. Ему под управление достался Стрелецкий приказ. Князь добился у стрельцов большой популярности. Он имел среди них немало преданных людей и мог в какой-то степени направлять мятежную стихию. Голицыну он не симпатизировал. Характер же его отношений с царевной Софьей вызывает споры.
Позднее Софья погубит Ивана Андреевича, но на первом этапе стрелецкого движения она окажется в союзе с Хованским: «Эта принцесса, честолюбивая и жадная до власти, предвидела, что она… станет полной хозяйкой всего государства по причине слабоумия Ивана и юности Петра, у которых будет только царский титул, а у нее — вся власть, и что ей стоит бояться только высших должностных лиц и вельмож, которые могут противостоять ее замыслам, или притязаний кого-либо одного из них или общего их неудовольствия от того, что они управляются женщиной. Она тайно воспользовалась, как средством, Хованским, которому она в собственных интересах позволила возмутить стрельцов — милицию, вроде янычар в Порте. Под предлогом мести за царя Федора, о котором говорили, что он был отравлен, они совершили такую большую резню знатных господ, что если бы царевна Софья Алексевна не вышла из царского дворца наружу, чтобы утишить мятеж, и не явилась бы к ним, то продолжали бы нападать на невинных, словно на виновных, чтобы затем грабить убитых»
