Царь царей... - [46]

Путешественники поспешили обратно взглянуть на место катастрофы. Мысль, что, быть может, они навсегда замурованы обвалом, страшным призраком встала в мозгу у всех, но никто не проронил ни звука.

Два уцелевших фонаря освещали завал. Массивный камень преграждал вплотную весь коридор, точно заранее пригнанный к ширине и высоте его. Ни обойти, ни перелезть через него никакой возможности не было. Груды песка и мелкой осыпи возвышались кругом.

Путешественники дружно навалились на камень, пробуя сдвинуть его, но камень не поддавался: в нем чувствовалась тысячепудовая тяжесть.

Охотник вынул нож и стал пробовать долбить его; на третьем ударе стальной клинок переломился пополам, оставив лишь незначительные царапины на поверхности преграды.

Свирид Онуфриевич бросил остаток ножа, затем снял с плеча ружье, посмотрел на курки и, увидав что они сломаны, поставил ненужное уже ружье в угол, отошел в сторону и молча стал у стены.

— Что же теперь делать, господа? — нарушил молчание Иван Яковлевич.

— Идти вперед, — отрывисто ответил кусавший губы палеонтолог. — Что ж тут возможно другое?

— Но куда приведет нас ход? Может быть, он и кончается в недрах земли или в жерле вулкана.

Палеонтолог дернул плечами.

— Может быть-с… даже вероятнее всего, что так, — резко ответил он. — Во всяком случае, надо готовиться к худшему!

Михаил Степанович раскрыл свою сумку и стал разбирать содержимое ее.

— Антон, — спокойно обратился он к старику, хотя побледневшее лицо выдавало волнение его, — посмотри, много ли осталось запасов в твоем мешке? Мы должны разделить теперь всю провизию на возможно большее количество порций, — обратился он к остальным. — Неизвестно, сколько времени продлятся еще наши поиски нового выхода.

Осмотр провизии показал, что при усиленной экономии ее может хватить дней на пять; главный вопрос был в воде, которой оказалось всего две бутылки.

Свирид Онуфриевич, невольный виновник происшедшего, не притронулся даже к своей сумке; на лице его было написано глубокое отчаяние.

Старый ученый обвел глазами всех спутников своих и, подойдя к Свириду Онуфриевичу, слегка потрепал его по плечу.

— Не отчаивайтесь так, дорогой мой! — мягко заметил он. — Надо трезво смотреть на вещи; случилось то, что должно было случиться!

— Но по моей вине! — глухо ответил охотник.

— Вы были только орудие: в мире нет случайностей, все идет по определенным законам; значит, это должно было совершиться так! Не произойди ваш выстрел, камень упал бы, ну, сутками позднее, так как очевидно, что он уже едва держался, и мы все равно были бы отрезаны на возвратном пути. И было бы еще хуже, так как провизии осталось бы еще меньше!

— Вполне присоединяюсь к вашему мнению, — сказал Михаил Степанович. — Но я не допускаю мысли, чтоб в святилище мог вести только один ход. Мы отыщем второй и выберемся.

— Вашими бы устами да мед пить, — пробурчал палеонтолог. — Во всяком случае, не будем разглагольствовать, надо скорей трогаться дальше!

Несмотря на общее желание торопиться, благодаря то и дело попадавшимся расселинам, идти приходилось довольно медленно. Общее утомление достигло значительной степени, когда наконец Иван Яковлевич, мужественно шедший все время впереди, решился достать часы и взглянуть на них.

— Полночь, господа! — громко сказал он. — Просто удивительно, как под землей летит время. Скорее спать надо. Наберемся сил для завтрашнего похода!

Повторять предложение надобности не было. Путешественники разместились на полу и начали расстегиваться и снимать сапоги и верхнее платье: все буквально обливались потом.

— Градусов тридцать тепла, я думаю, здесь есть, — заметил палеонтолог, которому приходилась тяжелей всех.

— А на снежной-то горе как хорошо было!

Есть никому не хотелось, зато жажда томила сильная. Антон, избранный распорядителем по продовольственной части, подал всем по полустаканчику воды, себе же налил едва четвертую долю, сберегая другую четверть для Ивана Яковлевича.

Все улеглись и погасили огни, но скоро заснуть не удалось никому; мысль, что они заживо погребены на большой глубине под землей и что полный мрака, безмолвный коридор — не что иное, как могила их, тяжелым камнем давила грудь всех.

Антон долго молился и клал в стороне от лежавших земные поклоны.

XXIV

Сон путешественников продолжался недолго.

Первым проснулся охотник: ему почудилось, будто он заблудился в глухую полночь в горах среди пропастей; внизу под ногами его и далеко впереди перекликаются и радостно-злобно грохочут какие-то дикие голоса. С сильно бьющимся сердцем он открыл глаза и поднял отяжелевшую голову.

Черная мгла висела кругом; вдали слышался неясный гул как бы от многочисленной толпы.

Гул увеличивался; через какие-нибудь полминуты ухо Свирида Онуфриевича, еще не вполне различавшее действительность от сна, — уловило глухой топот бегущих тяжелых ног. Картина вырвавшихся из земли чудовищных зверей, виденных им на стене и несшихся теперь на них стихийной волной, разом встала перед его глазами.

Ужас наполнил его душу.

— Вставайте!! — крикнул он не своим голосом, вскакивая и тормоша ближайшего соседа.

Перепуганные путешественники поднялись с пола; все сбились в тесную кучу; Михаил Степанович едва отыскал спички, и желтый свет фонаря слабо осветил подземелье.